Но это и к лучшему, что ящер не двигается – ведь если его чуткие ноздри ничего не уловили, значит, песок не позволит и запаху из-под тента пробиться наружу.
Потоптавшись еще немного над головой, некто прошелся по хребту маниса и спустился с другой стороны. С замиранием сердца Роди ждал, что будет дальше. Но время шло, а ничего не происходило. Он с облегчением выдохнул. И в этот момент услышал приглушенный вой пустынного волка. Манис зашипел и дернулся, едва не порвав веревки, крепившие тент к якорным штырям. Роди быстро пробрался к голове ящера, нащупал и закрыл ему ладонями ушные отверстия. Наверху заскрипел песок.
Обливаясь по́том, Роди затаил дыхание и снова обратился в слух.
Теперь, когда стало ясно, что над ними мутафаги, а не ожившие мертвецы из его кошмара, он немного успокоился. Пустынные волки опасны, зато ничего сверхъестественного в них нет. Надо только дождаться, когда они уйдут.
Манис успокоился, но Роди не убирал рук от его головы. И не напрасно. Вой раздался снова, уже гораздо ближе. Ящер даже не встрепенулся. Волки ходили по песку – вероятно, все же чувствовали запах добычи, но такой слабый, что не могли сообразить, откуда он доносится.
Если начнут копать – конец. От стаи пустынников не отбиться одним самострелом, а манис слишком стар, чтобы убежать и унести на себе всадника.
Но мутафаги побродили вокруг еще немного и вскоре умчались, продолжив ночную охоту. Вой их вожака с каждым разом становился все тише и дальше. Прошло еще немало времени, прежде чем Роди решился убрать руки от ушей маниса. Плечи уже затекли, а он все держал ладони прижатыми, опасаясь, что волки могут быть поблизости и ящер начнет взбрыкивать, услышав хищников.
Когда наконец Роди откинулся на спину, рук он почти не чувствовал. Потом появилось неприятное покалывание. Но это все мелочи. Главное, что мутафаги убрались. И повезло еще, что были волки, а не кто-то покрупнее. Их широкие перепончатые лапы не давали проваливаться в песок, в отличие от того же песчаного краба, из панцирей которого делали доспехи. Шесть похожих на пики суставчатых ног наверняка проткнули бы тент, а заодно и человека, спрятавшегося под ним.
Роди лежал с самострелом в руке. Снаружи снова была тишина, рядом мерно вздымались бока ящера. Он не заметил, как уснул.
Тяжелый сон Роди не запомнил, но проснулся оттого, что ему опять нечем было дышать. Хотелось вскочить, разорвать тент, под которым он провел уже столько времени, и насладиться чистым, свежим воздухом. Наверняка снаружи уже настал день, а значит, пришло время выбраться из укрытия.
Сначала Роди откопал веревочные петли вдоль одной стороны тента и отвязал их от якорных штырей. Затем намотал на руку лямки мешка, в который предварительно убрал самострел, обернул голову рубашкой, зажмурился, чтобы яркий свет не резанул по глазам, и дернул маниса за упряжь, заставляя подняться. Ящер пофырчал, зашевелился и наконец встал. Нанесенный бурей песок хлынул к ногам.
Роди
