плечиком, – проходите, не разувайтесь.
Женя сделал шаг и испуганно отпрянул. На мгновение ему показалось, что пространство раскололось на две абсолютно симметричные части, и неизвестно было, где реальность, а где ее отображение, потому что сам Женя равноценно присутствовал в обоих измерениях.
– Не пугайтесь, первый раз все шарахаются, – Вика расхохоталась, – такое, вот, у нас зеркало. Пойдемте.
Облегченно вздохнув, Женя осмотрелся и, кроме зеркала, обнаружил еще две интересные вещи – вазу и картину. Ваза была какой-то кривобокой, с красно-черным узором, состоявшим из точек и волнистых линий – она походила на работу пятиклассника из кружка «Умелые руки». Картина изображала горный перевал с широкой дорогой, вырубленной в скалах, но удивила Женю техника автора – казалось, будто смотришь на пейзаж сквозь залитое дождем стекло.
– Пойдемте, – повторила Вика, толкнув одну из дверей, и Женя не успел рассмотреть картину получше, – здесь у нас кухня.
Холодные бело-синие тона дышали морозной свежестью, и Таня, «колдовавшая» над столом, выглядела маленьким Каем, складывающим слово «вечность».
– Ты что такой обалдевший? – «Кай» поднял голову, – так живут нормальные люди.
– Да уж… – Женя оглядел огромную кухню, где не только стены и мебель, но даже холодильник с микроволновкой были синими. Это наблюдение могло пригодиться – тем более, если Вика все-таки станет героиней нового романа.
– Вик, устрой Женьке экскурсию, пока он выпивать не начал, а то заблудится, – предложила Таня, споласкивая нож.
– Начнем с главного, – Вика вернулась в холл с зеркалом, – туалетов тут два. Идемте, покажу.
Кроме полезной информации, экскурсия включала посещение «комнаты для гостей», библиотеки, где своих книг Женя, естественно, не обнаружил; кабинета, исполненного в мрачных бордовых тонах, и жилых комнат, показывать которые было и вовсе не обязательно.
Когда Вика открыла очередную дверь и коснулась выключателя, Женя зажмурился от неожиданно яркого света. Открыв глаза, он увидел зал, площадью метров сорок, и посередине, на специальном столике, массивную фигуру, похожую на идола. Фигура сидела, поджав скрещенные ноги и прижав руки к груди. В ней напрочь отсутствовало то, что принято называть красотой, зато чувствовалась жуткая мощь, чем-то роднившая ее с животным. Женя решил, что подобный шедевр примитивизма мог создать только истинный мастер. Однако идол сразу отошел на второй план, когда он вгляделся в картины на стенах. Сюжеты напоминали марсианские пейзажи, прописанные до таких деталей, что выглядели окнами в параллельный мир. Женя подумал, что если пролезть в любое из них, то сразу окажешься в новом романе; прищурился, вглядываясь в открывающийся ландшафт. …Нет, конечно, это мои фантазии… хотя тогда все тоже начиналось с фантазий Вовки Царева!..
И все-таки пейзажи были земными, только абсолютно невозможными для понимания. Например, воды мертвенно-серого
