начали очерчивать погост, заключая его в одну огромную магическую фигуру. Не мудрствуя лукаво, Фесс раз за разом прибегал к магии начертаний, несмотря на всю сложность и капризность гигантских многолучевых построений. И, конечно же, это заклятье будет засечено. Его, как и послание к поури, почувствуют и маги и инквизиторы. Карательная экспедиция не заставит себя ждать.
Рысь не задавала вопросов, не спрашивала «а зачем?». Гордая драконица не слишком одобряла план Фесса, однако и она соглашалась – иного выхода просто нет.
…Действовать они начали, когда ночь вступила в полную силу. Сбор потребных ингредиентов для воплощения такого заклятия занял бы целый год, и потому Фесс, не колеблясь, проколол остриём кинжала палец, аккуратно капнув собственной кровью в вершину каждого из лучей магической звезды. Последнюю каплю он уронил в самый центр вычерченной фигуры, с астрономической точностью определённый Рысей.
Оставалось только привести в действие само заклинание, и тут Фесс отчего-то заколебался. Кровь волшебника всегда считалась могущественным компонентом, но сейчас у Кэра не было уверенности – словно его магическая конструкция возведена была на песке не только в прямом, но и в переносном смысле.
– Папа? – Рыся тревожно заглянула ему в глаза. – Пап, звёзды сместятся. С таким трудом выстраивали…
Она была совершенно права. Звезда ориентирована по небесным светилам, каждая минута промедления означает утраченную Силу. Фесс глубоко вздохнул, перед мысленным взором вновь и вновь представала вся конструкция его заклинания, конструкция, полностью соответствующая самым чёрным канонам некромантии. Вполне достойно Разрушителя, вполне. Оставалось только отдать приказ, произнести беззвучное слово – и пески пустыни оживут, могилы вернут своих мертвецов.
Не было сил проговорить это. Такое бывает, когда стоишь под накренившейся, нависающей скалой и кажется – она вот-вот низринется на тропу, погребая под собой всё и вся, и нет сил бежать, нет сил защищаться…
И всё-таки…
– Swarm at siidra!
Древняя формула подъёма неупокоенных.
Слова отзвучали, умолкли, втянулись в ждущую землю.
Некоторое время ничего не происходило.
Первой что-то почувствовала Рысь. Смешно морща нос, принюхалась. А потом, не говоря ни слова, вдруг перекинулась в свою истинную ипостась.
Фесс не успел и слова вымолвить, как жемчужный дракон взвился высоко над давно заброшенным кладбищем, изогнулся, и к земле устремился поток кипящего пламени, прямо в центр магической фигуры, и кровь некроманта тотчас же вспыхнула – столь же буйным огнём. Полыхнули, словно невиданные факелы, все пролитые её капли в острых вершинах. Пустыня осветилась далеко окрест, и по изрытой ветрами поверхности скал Восточной стены заметались причудливые тени. Драконий огонь впитался в песок, тонкие линии фигуры запылали изнутри, вбирая в себя мощь первородного пламени; заклятье Фесса заработало, обращаясь то к звёздам и
