но… Ему было 18 лет, а это значит – армия. Его забрали, а тут выяснилось, что я беременна. Что делать? Поехала к родителям, конечно. Там родила Андрюшу, оправилась после родов и вернулась на работу, в больницу свою. Все вроде хорошо было – мы с Витей писали друг другу, сыночек рос у мамики крепеньким и здоровеньким, я хорошо зарабатывала. Девочки, я сейчас даже не верю, что тогда я получала такие деньги – мне на квартиру хватило в Кишиневе. А связей сколько у меня появилось! Онкология не щадит никого, даже сильных мира сего! Уж какие мне только деньги не предлагали, чтобы больной выжил. Да разве от меня это зависит? Хотя я, безусловно, делала, что могла – по крайней мере, уход обеспечивала всегда на высшем уровне. В общем, радовалась я, ждала любимого из армии, а он вдруг пропал… Просто пропал, понимаете? Боже, я думала тогда, что я умираю… Я взяла отпуск за свой счет и бросилась всеми правдами и неправдами искать Витеньку! Сначала узнала, что его отправили в Афганистан, в горячую точку. А потом…
– Валечка, не плачь, – кинулась Света к женщине. – Вот тебе водичка, успокойся.
Слезы ручьями текли по пухлым щекам Валентины и никак не хотели высыхать. Лиза достала из сумки носовой платок и молча протянула подруге – никакими словами нельзя унять боль женской души.
– Я нашла Витю, – наконец продолжила Валентина, когда воспоминания перестали так сильно ранить ее душу. – В госпитале, в Ленинграде. С черепно-мозговой травмой. Приезжаю, влетаю в палату – а он меня не узнает. Совсем не узнает. Вообще. Я ему: «Милый, любимый, это я, твоя невеста!» А он молчит. Я ему: «Сынок у нас, Андрюша!» А он молчит. Врачи сказали, что у него полная амнезия и прогнозов никаких они дать не могут.
– И что дальше? – Свете не терпелось узнать продолжение этой истории. – Что ты сделала?
– Я уволилась из больницы в Кишиневе, переехала в Ленинград. Комнату сняла какую-то убогую. Да мне хоромы и не нужны были – я же все время с Витенькой проводила в больнице, выхаживала его, медсестрам и врачам помогала, чтобы они терпимо относились к моему присутствию. В общем, 8 месяцев мы провели в ленинградской больнице, а потом Витю выписали – он начал самостоятельно ходить, все функции организма возобновились… Только он пока до сих пор ничего не помнил. Мы приехали домой, в Кишинев. В мою квартиру, которую я купила, пока он был в армии. Боже, как там было грязно, когда мы вошли! Я три дня квартиру в порядок приводила, чтобы любимому комфортно было… Мы прожили где-то месяц, я вышла обратно на работу… И он начал вспоминать… Вспомнил меня, вспомнил нашего сыночка, нашу любовь… И наступило счастье… По крайней мере, мне так казалось… Я прописала его в свою квартиру, мы расписались… И все так было радужно и прекрасно, пока последствия черепно-мозговой травмы не стали давать о себе знать. Сначала я не обратила внимания, хотя должна была, ведь я же врач, – он стал агрессивным. Первое время это были просто приступы злости, потом он начал бить посуду, стучать кулаком по столу или стенам. А когда я поняла, что это болезнь и что надо обращаться ко врачам, было уже поздно. Вернее,
