отказываться? Во-первых, было бы неплохо познакомиться с человеком из Коминтерна, и во-вторых, мне было любопытно понаблюдать, насколько далеко – и в каком направлении – простирается явно видимое желание Лиды закрепить наше знакомство.
Квартировала Лида с отцом не так далеко от центра города, в том самом Доме Советов, от квартиры в котором я не так давно отказался, – в доме Нирензее в Большом Гнездниковском переулке. Там они занимали большую двухкомнатную квартиру – по тем временам, можно сказать, роскошные апартаменты. Когда мы взобрались на четвертый этаж, плюнув на медлительный лифт, оказалось, что ее папа уже дома, и не один.
– Папа, познакомься, пожалуйста, – это наш руководитель практики, Виктор Валентинович Осецкий, – представила меня Лида.
– Михаил Евграфович Лагутин, – протянул мне руку невысокий, но крепко скроенный мужчина лет пятидесяти («Тезка Салтыкова-Щедрина, – подумал я. – Забавно!»). – Кстати, хочу вам представить, – и он жестом подозвал молодого человека, маячившего поодаль за его спиной, который мне смутно кого-то напоминал. – Это Лазарь Шацкин из КИМа. Впрочем, сейчас он студент, как и моя дочь. Только он учится не в Свердловском университете, а в Комакадемии.
Одному из организаторов российского комсомола, а затем и Коммунистического интернационала молодежи был всего двадцать один год. Одет он было просто, как и многие студенты того времени, – в обычную гимнастерку. Лицо располагающее, открытое, на голове – пышная вьющаяся шевелюра.
Михаил Евграфович позвал всех к столу – пить чай, – и разговор вскоре свернул к прошедшему весной XII cъезду РКП(б). Лагутин вспомнил о выступлениях Владимира Косиора, Давида Рязанова и Лутовинова из профсоюзов против нарушений партийной демократии и покачал головой:
– Хотя они и правы по существу, но такие нападки на съезде дезориентируют партию и создают почву для демагогии оппозиционных группировок, подобных «Рабочей правде» Мясникова.
Лазарь Шацкин в ответ кивал, но тем не менее заметил:
– Очень плохо, что ЦК, вместо того чтобы признать наличие болезни и искать способы лечения, пытается лишь заткнуть рот критикам. Если болезнь долго загонять внутрь, это чревато тяжелыми последствиями.
– Боюсь, что эта болезнь относится к разряду неизлечимых, – вставил я.
Все трое моих собеседников, включая Лиду Лагутину, воззрились на меня со странным выражением – как будто не могли поверить, что им довелось услышать такие слова. Решаю взять инициативу в свои руки:
– Лазарь, вот вы второй год учитесь в Комакадемии и должны уже немного разбираться в марксистской теории.
Щацкин поднимает на меня глаза с некоторым недоумением – к чему это я веду?
– Вы уже должны знать, что политический строй общества в конечном счете определяется его экономическим строем, – продолжаю тянуть нить разговора в нужную
