шипеть от злости и отплевываться. Впрочем, он скоро оправился и протянул ко мне руки с крайне нехорошими намерениями. Они были оценены мной как опасные для жизни, и пришлось поспешно прятаться за широкую спину вовремя подошедшего тролля.
Уже начинаю привыкать к зеленому цвету. Очень даже милый оттенок кожи. Можно притерпеться…
– Олпяиртвас етебна тмесе! – эмоционально поведал мне брюнет, стараясь вырваться из дружественных объятий лопоухих товарищей и свернуть мне шею. По крайней мере, все его жесты на то указывали.
Но его нескромные желания шли вразрез с моими. Пришлось успокаивать, пока не пострадала моя жизненно важная часть тела.
– Это не я! Это сапоги! – пискнула, не вылезая из своего надежного убежища.
– Сапоги?! – взревел раненым быком эльф. – Сапоги?!!
Заело бедного. Или словарный запас исчерпал?
– Сапоги! – подтвердила. – Они не соответствуют моему размеру, и я просто оступилась, потому и…
– Оступилась?! – не желал успокаиваться брюнет, горя жаждой мести. – Да ты все специально подстроила!
– Я бы попросила мне не «тыкать»! – уселась на любимого конька. – И вообще, устраивать разборки на людях – дурной тон!
После моих слов Магриэль как-то сразу угомонился и ласково поинтересовался:
– А где вы тут людей видите? В данный момент?
Пытаясь доказать свою правоту, я развернулась в зал, осмотрела немногочисленных посетителей и обомлела. В зале трактира присутствовали шесть особей, включая трактирщика за стойкой. Ни одного человеческого лица! Три гнома и два эльфа, а за стойкой стоял громадный широкоплечий мужик, отсвечивая серой кожей и посверкивая белоснежными клыками.
Поразительная внешность. Отпечатывается в мозгу навечно. Наш тролль гораздо симпатичнее… Это я подумала? Кошмар!
– Хорошо! Вы правы, но все равно дурной тон скандалить при посторонних! – не сдалась я, подсластив пилюлю.
Ушастый мститель наживку не заглотнул и высказался еще ласковее:
– А мы теперь, следовательно, с вами родные?
– Боже упаси от такой родни! – открестилась я, напуганная грозящей перспективой.
– Может, мы все же поедим? – прытко влез голодный Болисиэль. – А то очень кушать хочется.
Голодное урчание из живота тролля наглядно подтвердило слова шатена. Его желудок столь яростно и громко требовал питания, что я подскочила на месте и устыдилась. Все молча согласились с этим бессовестным, но весьма оглушительным заявлением и направились к столу.
Как только мы расселись, перед нами откуда ни возьмись нарисовалась разбитная девица. Фривольно подмигнув эльфам, нагнулась, вывалив на всеобщее обозрение личное достояние, и задала вопрос:
– Подавать?
Братья утопили глаза в ее декольте и погрузились в нирвану. Магриэль упорно сверлил во мне взглядом большую дырку
