й гривой. Душа ликует, разбрасывая во все стороны искры восторга.
Алёна была счастлива оттого, что наконец-то отважилась на решительный шаг.
– (Молодец, Урбанова, – она часто мысленно называла себя по фамилии, – ждешь новизны? А сама стоишь на месте. Уже 91-й год начался, тебе 35. Боишься перемен?!)[1]
Она завернула за угол и оказалась на Калининском проспекте.
– (Всю жизнь торчишь в одном университете: студентка, аспирантка, препод-да-ватель. Сколько можно? Я понимаю, мужа поменять не получится. Что тебе твой сын еще в три года сказал? Другой еще хуже будет. К устам младенца надо прислушиваться. Второго ребенка ты рожать боишься. Хотя бы фамилию в замужестве поменяла. Была бы сейчас Нахимова. Всё какое-то разнообразие. И остается тебе, дорогая, только одно: менять работу. Что ты так вцепилась в эту кафедру?)
Недавно на конференции она познакомилась с Геннадием Андреевичем Вершинским. Он был впечатлен докладом Урбановой и после выступления не отпускал ни на шаг, пытаясь уловить смысл инновационных идей. Расспрашивал, делал пометки в блокноте. Звонил вечерами и часами вел телефонные беседы. Потом сделал предложение руки и сердца в виде позиции и приличной зарплаты в Образовательном центре при Министерстве.
Алёна подошла к остановке 2-го троллейбуса около Почтамта, наискосок от метро «Арбатская».
– (Всё! Ухожу! Хватит пяти лет стояния у доски. Надоели все эти кафедральные дрязги, часов, бессмысленные заседания кафедры, унылые профсоюзные собрания, брр…)
Она поежилась от проникающего в костную ткань ветра, несущегося по Калининскому проспекту, как по трубе с усиленной тягой. Пристроилась на бордюре и вытянула шею в сторону морозовского особняка, он же Дом дружбы народов.
– (Троллейбуса не видно. Не идет… Надо бы спрятаться, а то все мои «цветочки-лепесточки» сдует и разнесет по полю, как снежную пыль во время бурана), – она тяжело вздохнула.
Урбанова нашла жалкое укрытие в нише у входа на почтамт.
– (Заканчиваю семестр и отчаливаю. Желающих на мое место найдется предостаточно, так что никого не подведу).
К тротуару с разбегу пришвартовался «второй», уверенно обдав грязью остановку. Алёна поспешила к открывающимся дверям и тут же резко затормозила на тротуаре, чуть не поскользнувшись на зеркале вечерней лужи с отражением дремлющих в троллейбусе унылых пассажиров.
– Нельзя было поближе к тротуару подъехать! – возмущались граждане, покидая салон. Одни, чертыхаясь, обреченно ступали в адскую ледяную смесь из снега и грязи. Другие, способные к эквилибристике, пытались преодолеть черное леденящее пространство на каблуках, рискуя упасть и окунуться в него целиком.
Алёна застыла в нерешительности, примеряясь к неизбежности зачерпнуть невысоким стильным сапогом весеннее месиво. Прыгать с тротуара на подножку троллейбуса не хватало отваги.
– Давайте помогу, – услышала она приятный мужской голос и увидела протянутую навстречу холеную руку. Герой крепко ухватил запястье и одним махом втянул ее в салон.
Алёна даже не сообразила, как перелетела через лужу и три ступеньки.
– Спасибо большое, – промямлила она.
Подняла голову и встретилась взглядом с Эммануилом Виторганом:
– (Ой! Вот и приключения начались. Надо было только решиться).
Делая вид, что не узнала Сильвестра Сталлоне советского кинематографа (так называл его журнал «Советский экран»), она прошла вперед по пустому салону и села на ближайшее к водителю кресло. Знаменитый актер повторил ее путь и, чуть поправив модную кепку, скромно занял место напротив. Оба устремили взгляды в сторону, в троллейбусное окно, и молчали, мимолетно перехватывая отражения друг друга в темном стекле. Виторган ждал, когда его наконец-то узнают. Алёна, одетая в пепельную дубленку и туго, как чулок, натянутую серую шапочку с широким красным ободком, упорно не соглашалась признаться, что прекрасно знает, кто он такой.
Москвичке Алёне Владимировне Агапэ-Урбановой (она предпочитала опускать первую часть своей двойной фамилии), живущей в центре, везло на случайные встречи с известными актерами. Это стало обыденным явлением. Она не разглядывала никого откровенно в упор, не бросалась за автографом, восклицая: «Я ваша поклонница!»
С Виторганом они оказались соседями по подъезду в доме напротив гостиницы «Украина», куда Алёна переехала не так давно, расселив большую коммунальную квартиру.
Однако нос к носу с актером они встретились впервые. Любительница психологических игр, она с удовольствием изучала поведение звездного человека. Сначала он ожидал быть узнанным, принимал позы, характерные для своего амплуа, и наконец огорчился и ушел в себя.
Троллейбус остановился около
В этой книге внутренняя речь персонажей выделяется круглыми скобками.
