Иванович Макаров, однофамилец, значит, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А последствия таковы – это, значит, я себе живо представил… Тёзка-бизнесмен сел и укатил в своём «Мерседесе» в офис, а может и за границу, а я остался… Выхожу на улицу а там уже киллер меня в оптический прибор ловит, приговаривая, ишь как вырядился в тряпьё, думает не узнаю, и уже курок нажимает, или фугас издалека управляемый мне под асфальтом подложили, и вот я уже лечу, расчленяясь в воздухе… Долго-ли спутать при теперешней спешке и неразберихе. Ну ошибётся разок киллер – не того уберёт – не велика беда – поправится, а на моё место с «биржи» сто человек прибежит, право на труд завоёвывая… Так что бегу, бегу в милицию, господа, в паспортный стол… фамилию менять, а оттуда прямиком в местную газету «Знамя» объявление давать, я, мол, не тот Макаров, не бизнесмен, а так жалкий служащий, не получу жалованье ещё месяца два и так помру, без пули. Не убивайте меня, господа киллеры… Я не тот Макаров… Дайте хоть Новый, 1997 год, справить.
КТО СОТРЕТ ТОЧКУ?
Юмореска
– Тьфy. Ээхх, л-и-им-о-н-ончики, зачем цветете вы в моем саду? Я говорю молчать, любoгo зашибу.
– Товарищ, нехорошо, здесь дети, – неуверенно заметил пожилой мужчина. – Если выпили?
– Что-о? Видел очкарик. Огромный, грязный кулак, очутился перед носом очкарика и произвел на него, явно, невыгодное впечатление.
– Ишь, указывает. Ты меня поил? Я спрашиваю, ты, меня поил?
Тьфу. Да я шофер первого класса, а ты, тьфу… козявка! Это я щас без руля. А то! Эх, жизнь была! Приезжаешь из рейса, бутылок пустых пол-кузова. Сдашь и опять похмел обеспечен. Гуляю. А вот, весной, не повезло. Не помню, сколько врезал с дружками… Только просыпаюсь. Ух-х! Милиционер рядом стоит… Вставай, говорит, приехали.
Я ему: «Начальник, да я дома… Гляделки продрал, значит, и давлю косяка… ы-ы, не верю, мать моя. – „Maз“ мой на газоне у дворца культуры… Все разворотил, елку подмял. Ы-а-а. Заплатить пришлось. Какой выпивон пропал. И права отобрали на полгода. Не понимают. Я же – первый класс…»
А ты, что угнулся, видать… умный. Да, я хоть и слесарь первого разряда все равно, а как щас дам!
– Да, ты что, я тебе друг, Петя, – промямлила фигура в желтой фуфайке.
– Ну, смотри, камса, а то враз… схлопочешь.
– Эх, пропадаю. Раньше, хоть через раз пил, а щас каждый день. Тьфу. С утра начинаешь, соображать. К концу смены, вдрызг. Вчера всю ночь ходил остановку искал. Просыпаюсь. Тьма. Башка трещит. Говорю: «Мать, дай-ка махотку с молоком». Слышу: «Бензинчику не хочешь, боров. Очухался. Заправка! Тетя Дуся заметает. Ну, хоть на работу, не опоздал. Вот так идет, то на троих, то похмел. Права не отдают. Сегодня с горя опять хорошо подали…
– Петя, – пискнула старая учительница, по-воробьиному вертевшаяся справа у окна, на скамье «Для детей и инвалидов». Не хорошо, Петрушаю, выражаться
– A-a-ычч, Маргарита
