пожаловал! Вот так радость негаданная! – расплылся Алексий в счастливой улыбке. Отдавая Сережке мастерок и ведро, он отчетливо понял, что спит.
– Привет, хулиган! Как жизнь праведная?
– Да какая ж она праведная? Грешники мы, потому и в монастыре. Ты как? Счастлив? Нашел свой покой?
– Какой покой? Ты о чем? У меня же младший брат есть! Не было с ним никогда никакого покоя. То фломастеры утащит, то учебники казенные разрисует под хохлому, то зубы оставит на дискотеке.
Монах тепло рассмеялся:
– Серега, да брось ты! Вечно мне теперь эти фломастеры вспоминать будешь? Господь прощать велел. Слыхал об этом?
– Ему хорошо велеть! Ты у него фломастеры не таскал.
– Богохульник ты окаянный, – шутливо погрозил он Сережке кулаком.
– Он бы это так не воспринял, – предельно серьезно сказал брат.
Поняв, что тот имеет в виду, отец Алексий замер, стараясь справиться с нахлынувшим волнением.
– Да? – только и смог проговорить он.
– Точно тебе говорю. Он добрый, это правда. И с чувством юмора у него все отлично.
– Сережа, – дрожащим голосом протянул Лешка. – А ты… нет, то есть Он… Он…
– Да, Он нас любит, – помог ему брат, безошибочно услышав непроизнесенный вопрос. – Он от нас, конечно, мягко говоря, не в восторге. Не нравимся мы ему. А любить – любит.
– Не нравится? Ну, не мудрено. А что больше всего не нравится? А, братишка?
– Однако ж вопросы у тебя, отец Алексий! Это ты у Него спроси. Не понимает Он нас, вот что… Причем частенько.
– Ты что, Сереж? Как это – не понимает? Он же Создатель!
– Эх, Леха… Наверное, потому и не нравимся, что он Создатель, а понять не может.
– Серега, слушай, – вдруг заполошно затараторил монах. – Сон всего несколько секунд снится, я в любой момент проснусь. А мне очень надо… Ты пример привести можешь, как он нас не понимает, а?
– Пример, говоришь… Только учти, по своему разумению скажу. Если я помер, это еще не значит, что Божьи помыслы вижу. Пример, значит… Ну, вот ты – монах. Воин Христов, так?
Лешка поспешно кивнул.
– Должен за Божье дело бороться. Каждый день, по крупице. При любой возможности. И вокруг тебя бушует современная жизнь, где этих возможностей много, даже слишком. А ты, отец Алексий, уже пять лет сидишь за стенами монастыря, где все очень правильно и благополучно. Я, Лешка, не Господь. И уверен так же, как в том, что я не Господь, что Ему это тяжело понять. Вернее, понять-то просто… Принять тяжело.
– Так ведь… – робко попытался возразить отец Алексий, но брат перебил его:
– Ты только не думай, что я тебя обвиняю! Такая работа, что ты наедине с собой провернул, не каждому под силу. Это просто пример. Может, не очень удачный. Я знаю, что у тебя паства, что малышам слово Его несешь. Так что не принимай
