– ничего, самый настоящий первобытный пляж. Инга умела любоваться ленивым спокойствием своей загородной жизни… но не сегодня.
Замуж Инга выходила уже будучи актрисой, правда, с весьма посредственными ролями. Когда-то она даже имела счастье служить в театре, но крайне недолго, хотя надеялась остаться там на всю жизнь. Не сложилось. Когда ее приняли, она, разумеется, была на седьмом небе, и ей казалось, что теперь судьба ее окончательно определилась и никаких помех для счастья быть не может.
Однако все оказалось не так безоблачно, как нафантазировала себе юная Инга Берг. На тех подмостках уже имелись свои примы и музы, вдохновляющие режиссеров и художественных руководителей, и примы эти быстро указывали новичкам их место. Молодых и близко не подпускали к приличным ролям. Словом, после нескольких весьма прозаичных закулисных сцен, однако очень неприятных для Инги, она покинула театр, унося с собой тоску по несыгранным ролям. И эта тоска еще долго преследовала ее. Поэтому почти каждый вечер, прежде чем лечь в постель, она вставала перед крохотным зеркалом в своей квартирке и зачем-то вслух читала монолог Федры.
Ее артистическая карьера началась скромно, была перенасыщена несправедливостями и еле-еле давала средства к существованию. Хотя трудолюбивая Инга Берг бралась за любой проект – масштабный или мизерный, театральный или откровенно коммерческий. В то время Инга не страдала профессиональным высокомерием, и любая работа казалась ей подходящей. Однако платили ей так смехотворно мало, что бюджет постоянно балансировал на острие ножа, и даже самые простые покупки иногда затрудняли. Состоятельных поклонников ей почему-то не попадалось, и она чувствовала себя затерянной, затертой в глянцево-бурном кинематографическом мире искрящихся красок, а на деле так и обдающим ледяным холодком.
Так, в сладких мечтах и менее сладком безденежье, прошло несколько лет. Вокруг ничего не менялось, но некоторым образом переменилась сама Инга. Если юная актриса Инга Берг стремилась к одной-единственной на свете цели – к славе, то на двадцать пятом или двадцать шестом году жизни ее постоянно возбужденное воображение стало рисовать ей нечто совсем иное и не менее ценное – деньги.
Теперь Инге очень хотелось разбогатеть, и причем неважно каким способом. «Можно ведь зарабатывать жалкие крохи тяжким трудом, – рассуждала Инга, – а можно отважиться на рискованный прыжок, и тогда финансовые трудности решатся одним махом». Вот только какой это будет прыжок, и каким именно махом, она долго не могла сообразить, но от своих притязаний на роскошь отказываться не собиралась. Она создана для праздника, а безденежье и трудности – это не ее стихия.
Поэтому замуж она вышла не колеблясь, вышла, можно сказать, от нужды (а не от гипертрофированной алчности, упаси боже), вышла оттого, что ей надоело экономить каждую каплю духов, считать мелочь ради чашки кофе в каком-нибудь затрапезном кафе, надоело ездить на дешевой старой развалюхе, дурно пахнущей и без конца ломающейся.
