затемненном мостике призрачно сияли синеватым светом лишь шкалы приборов. Сырой холодный ветер пронизывал до костей. На правом крыле суетились матросы, меняя расколоченные стекла. Беднягам приходилось работать практически наощупь, пользуясь маломощными фонариками с синими светофильтрами: светомаскировка во враждебных водах должна была быть идеальной. И локатор не включишь: запросто могут засечь! Оставалось полагаться на промеры глубины и на зрение впередсмотрящих. Ночь спустилась темная, беззвездная. Туман густел. Согласно расчетам Брена, впереди была свободная вода. До четырех часов ночи можно было идти самым полным, двадцатичетырехузловым ходом, а потом – снижать скорость, чтобы не врезаться сослепу. В нижних помещениях стюарды и администраторы, наконец, предоставили всем пассажирам какие-никакие спальные места. Работники ресторанов лихорадочно распределяли своих клиентов по двум сменам. Ужин пассажирам раздали сухим пайком. Во втором часу ночи на «Титании», наконец, наступило сонное царство.
Впередсмотрящим и наблюдателям, впрочем, спать не полагалось. Подкрепляя себя крепчайшим «ночным» кофе, матросы изо всех сил пытались пронизать взглядом туман, простиравшийся кругом. Это было нелегко: видимость – не больше сотни метров, неясно было, где заканчивается туман и начинаются источающие лёгкий парок волны. И вдруг наблюдатель, занимавший пост на изрешеченном пулями правом крыле мостика, двадцатилетний Лесли Мангоджерри, зацепился взором за нечто, чего не должно было быть: в полутора – двух сотнях метров от борта лайнера по воде наперерез ему шла прямая белая полоса. Не отрывая от нее глаз, Лесли закричал в телефон связи с рубкой:
–Правый борт, тридцать, дистанция двести!!! Торпеды!!!
Дистанция была слишком мала, чтобы отворачивать влево; оставалась слабая надежда на то, что, изменив курс вправо на тридцать градусов, «Титания» пропустит «сигары» вдоль борта. Ларин поняла, что это решение – единственно верное.
–Право на борт!
Рулевой завращал штурвальное колесо, картушка компаса лениво покатилась против часовой стрелки. Судно, тем не менее, ощутимо покачнулось, резко входя в циркуляцию с минимальным радиусом. Маногджерри с ужасом смотрел, как белая полоса, на конце которой неумолимо приближалась гибель, указывает на «Титанию». Правее из тумана тянулась еще одна белая полоска. Волосы его готовы были подняться дыбом, когда судно стало поворачивать не влево, прочь от торпед, а вправо… Перегнувшись через перила, наблюдатель углядел, как сигара под исчезающе-острым углом приближается к борту… прошла буквально у него под ногами… ударила в борт с глухим звуком… не взорвалась!!! Рикошетом торпеду отбросило от судна, а дальше она попала в струи винтов лайнера и поразила горизонт.
–Наблюдатель, что произошло с торпедой?? – раздался в трубке взволнованный женский голос.
–Она… Мэм, она клюнула нас в район миделя (Мидель – середина корпуса
