а не созидатель. Уилт вздохнул: инспектор прав, черт бы его побрал! Но какого дьявола все беспрестанно напоминают человеку о его беспомощности?
– Так что, кроме мыслей обо мне, других забот нет? – спросил Генри. – Ушли на покой, что ли?
– И об этом серьезно подумываю. Вполне вероятно, уйду. Из-за этой сволочи Ходжа не дают интересных дел. Он-то, собака, женился на дочке начальника управления и получил «суперинтенданта», а я корплю над бумагами. Скука смертная.
– Нашего полку прибыло, – брякнул Уилт, хотя терпеть не мог этого присловья. – И у меня формуляры, планы мероприятий и прочая дребедень... Дома нет житья от Евы – дескать, мало зарабатываю, а ей позарез нужно, чтобы четверня обучалась в дорогущем пансионе. Понятия не имею, чем все это кончится.
Потекла беседа, в которой давние знакомцы побранили экономистов и политиков. Когда Уилт взглянул на часы, оказалось, что прошло довольно много времени. Заседание комиссии по распределению учебной нагрузки, скорее всего, уже кончилось.
Распрощавшись с инспектором, Генри вернулся в свой кабинет. Было начало пятого, когда в дверь опять просунулась голова Брейнтри, известившего, что он лишь выскочил отлить, а заседание в самом разгаре.
– Ты поступил чертовски мудро, воспользовавшись поблажкой Варка, – сказал он. – Там дым коромыслом. Все как всегда. Но к шести точно уймутся. Дождешься меня?
– Пожалуй... Все равно делать нечего. Слава богу, что я откосил, – пробурчал Уилт.
Брейнтри скрылся, а Генри задумался над словами инспектора о его способности впутываться в передряги.
«Я болтун, а не созидатель, – мысленно вздохнул он. – Все бы отдал, чтоб вернуть времена Техноколледжа. Тогда от меня была хоть какая-то польза, пусть даже я всего-навсего собачился с подмастерьями, заставляя их думать».
К возвращению друга Уилт окончательно приуныл.
– Ты будто призрак увидал, – хмыкнул Брейнтри.
– Так оно и есть. Призрак сгинувшего прошлого и упущенных возможностей. А впереди...
– Старик, тебе надо хорошенько поддать.
– Сейчас ты абсолютно прав, и пиво не спасет. Требуется виски.
– После вербального побоища – мне тоже.
– Что, за гранью?
– В финале сборище достигло апогея пакости... Куда пойдем?
– Мое настроение соответствует «Рукам палача». Там тихо, и оттуда я уж как-нибудь доковыляю домой.
– Точно! Выпивши за руль я не сяду. Эти засранцы взяли моду совать тебе трубочку, даже если остановят за милю от бара.
Паб, мрачный, как его название, был безлюден, а бармен выглядел так, словно некогда и впрямь служил палачом и охотно продемонстрировал бы свои навыки появившимся клиентам.
– Ну, чего вам? – угрюмо спросил он.
– Два двойных скотча и поменьше содовой, – сказал Брейнтри.
Усаживаясь в темном неряшливом уголке, про себя Уилт отметил:
