style="font-size:15px;"> Машина, тем временем, покинула центр и двигалась параллельно трамвайным рельсам, едва угадывавшимся в густой траве. Дело в том, что с трамваями администрация города покончила лет двадцать назад; все рельсы давно сняли, увеличив ширину улиц, а эти, на самой окраине, похоже, никому не мешали и про них забыли. По обе стороны уныло тянулись частные домики послевоенной постройки, среди которых изредка, как праздники в календаре, возникали красивые особняки из красного кирпича.
Лена догадалась, куда они едут – в народе этот район назывался «Сады»; причем, он еще делился на «Сады ближние» и «Сады дальние», между которыми было несколько остановок того самого, уже несуществующего трамвая. Сейчас сюда ходили две маршрутки, и то не слишком часто.
Подобные «зоны отдыха и свободного земледелия» появились в середине прошлого века повсеместно, когда заботясь о советских людях, истосковавшихся по мирной жизни, Решением ЦК КПСС каждому желающему выделялось по шесть соток бескрайней государственной земли. В данном конкретном случае, «садоводам» достался кусок изуродованного оборонительными боями пригородного леса, который теперь оказался в черте города; ходили даже слухи, что на месте «садов» скоро построят микрорайон. Возможно, в этом был смысл, так как весьма приличную площадь (а каждый квадратный метр приобрел в наше время четкий денежный эквивалент) занимали полуразвалившиеся строения, похожие на сараи – при социализме не было принято выделяться из общей массы трудового народа.
…Все верно, – подумала Лена, когда миновав последние девятиэтажки и лесок, определявший реальную границу города, джип свернул на… улицу не улицу, просеку не просеку; короче, теперь они двигались вглубь «садов», и Лена, не бывавшая здесь ни разу, с любопытством глазела по сторонам.
– А почему нигде не видно людей?
– Понимаешь, раньше здесь все было цивильно – сторожа с собаками, шлагбаум на въезде, пропуска, – стал объяснять владевший вопросом Ник, – а теперь каждый приватизировал свой участок и инфраструктура рассыпалась; никто ничего не охраняет, а потому получился заповедник для бомжей и прочего сброда. Сажать что-либо бесполезно – сожрут на корню хуже зверей; в доме тоже ничего не оставишь – воруют все подряд. Особенно после зимы здесь полный разгром…
– И что ж за дебил покупает твою дачу? – удивилась Лена.
– Почему дебил? – Ник засмеялся, – дебилы не зарабатывают деньги на скупку дач. Значит, есть у него какие-то соображения.
– А, вон, Фил с Катериной! – воскликнул Роман, все это время внимательно смотревший вперед.
Выглянув из-за его плеча, Лена увидела парня, сидевшего на пне возле покосившегося забора, и блондинку, пристроившуюся у него на коленях. Ник посигналил; оба в ответ дружно замахали руками и поднявшись, пошли навстречу.
Лену представили просто – «Лена», не уточняя, кто она, с кем приехала, и такая «обезличка» ее полностью устраивала, снимая обязательства находиться с кем-либо конкретным.
Из бездонного багажника джипа, выгрузили мангал,
