к нему спиной или вообще убегали. Юнас твердил, что все образуется, а сам незаметно втягивал воздух, проверял, действительно ли от этого коротышки воняет. Его сотрудников бесило именно это.
– Скажите ему, пусть он пользуется дезодорантом и зубным эликсиром, хотя бы душ пусть принимает иногда, – попросила одна совсем молоденькая его коллега, блондинка с мягкими круглыми щеками.
Но Юнас не мог выполнить ее просьбу. Не потому, что не хотел быть бестактным или боялся выразиться напрямик, – он просто не чувствовал запаха.
И, поговорив с людьми, он предложил им проветрить свои антипатии, а потом, собрав всех, кроме сотрудника-изгоя, в зале для приемов, Юнас, чуть иронизируя объяснил, что они, вероятно, стали жертвами группового гипноза.
– Вы придумали этот запах, – сказал он, – да-да, придумали. Вы ведете себя как дети в детском саду, которые, выбрав жертву, постоянно издеваются над ней. Вы не должны сердиться на него. Попытайтесь прямо завтра выяснить, откуда же идет этот неприятный запах.
И вышел, довольный проведенной работой.
Вечером он рассказал об этой истории Жанетт, истории поистине феноменальной: люди, которым не по нраву их работа, взяли и выдумали плохой запах. Но Жанетт, похоже, не могла понять, что́ Юнас хочет этим сказать.
– Парень этот боялся их, да? – уточнила она.
– Да, но от него ничем не воняло.
– Как сказать, – заявила Жанетт, – у страха свой особый запах. Страх пахнет. Тот, кто испытывает страх, не очень-то привлекателен. Кстати, я тоже считаю, что это отвратительно, когда люди не пользуются дезодорантами.
Она была похожа тогда на собаку, вспоминает Юнас, внезапно увидев Жанетт будто наяву, когда она произносила это, она была похожа на собаку. Молодую сильную гончую с оскаленными зубами.
Образ Жанетт, напоминающий молодую гончую с хищным оскалом, обнажившей острые зубы, так будоражит, что Юнас сразу возвращается в действительность, в душный офис.
Уволенный сотрудник смотрит на него со странноватой улыбкой. Юнас вытирает пот со лба, не потому, что сам сильно вспотел, – у него обычно пот на лбу не проступает, – он хочет, чтобы собеседник последовал его примеру. Но тот не уловил тайного призыва. Юнас приказывает себе сосредоточиться.
– Думаю, нам надо начать вот с чего: что́, по-вашему, могло послужить поводом для вашего увольнения. Кстати, очень важно знать, не чувствуете ли вы и свою вину в том, что вас сократили.
– Нет, никогда не чувствовал, – отвечает он несколько замедленно.
Он глуповат, отмечает Юнас, глуповат и туго соображает. Никак не придет в себя, хотя уведомление о сокращении получил, видимо, еще неделю тому назад.
Сокращенный молчит, покачивая рамку с чьим-то фото, которая стоит на письменном столе. Возможно, там портрет его жены. Вообще-то Юнас человек любопытный, будь все как раньше, он бы наклонился и посмотрел, какая жена у этого по-рыбацки пахнущего субъекта. Но он откидывается назад, он на пределе.
–
