его с Гильгамешем, с которым они стали большими друзьями; рассказал ему о будущем, показав, как Гильгамеш наградит его великими почестями на его грядущих похоронах, после которых он будет бродить по дикой природе, поглощенный горем. Только в одной этой песне очевидна не только культурная значимость, которую шумеры придавали сновидениям, но и вера в то, что во снах заключена сверхъестественная способность предсказывать исход будущих событий, непосредственно касающихся жизни того, кому они сняться. В греческой мифологии Морфей, бог добрых сновидений, считается лидером Онейров, «толпы сновидений», рожденных Нюктой, богиней ночи. Греки считали, что он формирует сны или видения, поэтому называли его «Богом снов». Гиппократ разработал теории, объясняющие феномен снов как процесс, в котором Душа воспроизводит ночью все события, которые произошли за день. Страбон, известный историк-географ и философ, ссылаясь на прямые результаты этой универсальной силы, заявил: «Эта единственная Высшая Сущность – это то, что охватывает нас всех, воду, землю, то, что мы называем небесами, миром, природа вещей. Этому высшему существу, не имеющему какого-либо визуального изображения, следует поклоняться в священных рощах. В моменты отшельничества благочестивые должны лечь и уснуть, ожидая от Бога знамений в своих снах». (Альберт Пайк, 1954). Другие известные философы, такие как Аристотель, считали, что сны могут быть использованы в качестве индикаторов состояния здоровья и функционированием организма человека.
В то время сны были носителями дурных предзнаменований, которые часто предсказывали возможную смерть спящего, как это было с Энкиду в «Эпосе о Гильгамеше». Хорошо известный пример этого феномена произошел во сне не кого иного, как президента Авраама Линкольна. Согласно многочисленным историческим источникам, незадолго до убийства Линкольна ему приснился зловещий сон. Он рассказывает об этом сне так: «Мне казалось, что вокруг меня царит мертвая тишина. Затем я услышал приглушенные всхлипывания, как будто несколько человек плакали. Я встал с постели и спустился вниз. Плачущих не было видно, но их всхлипывания продолжали нарушать эту пугающую тишину. Я ходил из комнаты в комнату, но никого не было. Тем не менее, эти жалостливые звуки доносились до меня все отчетливее. Я видел свет во всех комнатах, каждый предмет был мне знаком. Но где же были все люди, которые так горевали так? Я был озадачен и встревожен. Что все это могло значить? Желая найти причину такой таинственной и шокирующей ситуации, я продолжал бродить, пока не дошел до Восточного зала. Когда я вошел, мне открылась страшная картина. Передо мной стоял катафалк, на котором лежал покрытый погребальным покрывалом покойник. Вокруг стояли стражи и толпились люди, одни скорбно смотрели на труп, лицо которого было прикрыто, другие горько плакали. «Кто умер в Белом доме?», – спросил я у солдата. «Президент, – ответил он мне, – он погиб от рук убийцы». Затем толпа разразилась громким рыданием, и
