почувствовал подступивший к горлу ком. Ему стало не по себе. Он быстро отвернулся, пытаясь отвести взгляд от ужасного содержимого саней. Позади себя он услышал тихий протяжный стон одного из товарищей.
– Видал? – спросил он кого-то рядом.
– Приехали, называется! – послышалось в ответ.
Начавшийся было разговор прервал громкий женский крик:
– Ты что, старый, не мог свою поклажу раньше вывезти!
Егор помотал головой и стал смотреть под ноги, стараясь больше ничего не замечать. Сделав несколько шагов, он услышал совсем рядом:
– А, пушечное мясо прибыло. Пополнение!
Он повернулся на голос и увидел двух сидевших на бревне солдат с перебинтованными руками. Они, не обращая внимания на Егора, смотрели на всю колонну целиком. Раненые курили самокрутки и щурились от едкого табачного дыма.
Позади них виднелась еще одна землянка, видимо, являвшаяся частью полевого санитарного пункта. Врытые в землю постройки тоже использовались в медицинских целях, о чем свидетельствовали вывешенные на просушку гирлянды стираных бинтов, кипящие на огне ведра с водой, протоптанные в плотном снегу тропинки, соединявшие входы в землянки. Вокруг сновали молодые девушки в военной форме. Многие из них были опоясаны брезентовыми или матерчатыми фартуками, заметно испачканными засохшей кровью.
Егор не совсем так представлял себе передовую и ближний тыл. Совсем не вписывалось в его представление наличие крови, грязи, груды ампутированных конечностей и слова о прибытии «пушечного мяса». И хоть стращали молодых солдат в запасном полку уже повоевавшие сержанты, но молодой восемнадцатилетний мозг упорно отказывался воспринимать словесные страшилки о войне. Перед глазами стояли только подвиги и стремительные кавалерийские атаки, поддерживаемые натиском матушки-пехоты.
Послышавшийся впереди шум отвлек Егора от тяжелых мыслей. Он поднял голову и увидел спускающихся в овраг раскрасневшихся солдат в распахнутых телогрейках с лопатами и кирками в руках. При виде пополнения они прекратили разговоры и остановились. Один из них, видимо пришедший последним, обошел своих товарищей и вышел вперед. На нем была лихо сдвинутая на затылок кубанка. За пояс был заткнут топор. В одной руке он держал лопату, в другой толстый моток веревки. В губах солдат перекатывал потухшую самокрутку. Он ухмыльнулся, хитро щурясь, быстрым взглядом окинул солдат в колонне и громко, так, чтобы всем было слышно, сказал:
– Не успели вчерашних похоронить, а нам уже новых прислали! Теперь этих закапывать будем!
Шедший во главе колонны широкоплечий сержант повернулся и быстро направился в сторону солдата с лопатой. Всем стало ясно, что лихому говоруну сейчас может крепко достаться от здоровяка-командира, который, как было видно, уже сжимал кулак.
– Товарищ сержант! – послышался голос командира роты. – Встаньте в строй!
Сержант с досадой посмотрел в сторону своего начальника
