из юридического отдела подняли документ, принятый лет за сто до начала космической эры. Так вот, согласно ему, если пираты были пойманы с поличным, то капитан имел право их казнить без суда и следствия. Короче говоря, вздернуть на рее. Причем, скажете Вы тут времена парусного флота на Земле? Отвечу. Данный документ не отменен и до сих пор формально не потерял своей силы. Именно благодаря этому документу, нашим адвокатам удалось оставить на плечах головы лучших бойцов, и их не постигла участь славного Цепыша. А я всегда говорил, что у нашего правительства вместо голов задницы! Все больше склоняюсь к мысли, что республику следует менять на монархию, причем желательно абсолютную. Вся проблема в том, чтобы найти достойного монарха, а не глисту в обмороке, типа нашего президента, тряпка, слизняк, тупое животное, больное политкорректностью!
Берите шоколад, великолепный продукт. Давайте послушаем это стадо ослов, ревущее перед офисом. Надеюсь, Вы уже определили, куда сбагрить с глаз долой Гривса?
– Конечно, у меня есть просто замечательное дельце для него. А что с Рэем Косински? – несколько опешил Гришко, услышав откровения адмирала, – Мысль о монархии интересная, но, увы, не реализуемая.
– Добавлю, что времена меняются, и мы меняемся вместе с ними! Мы лишились еще одного командира, причем командира не крейсера, а одной из эскадр. Даже ума не приложу, кого ставить вместо него. Приказал найти Борхеса, но он отказался и пригрозил, что выпорет любых посланников не зависимо от пола и звания, а потом устроит им экзамен по химии, доцент хренов! Рэй подал в отставку, уехал на планету чаньляонцев, и там стал монахом в одном из горных монастырей.
А перед зданием разыгрывался очередной акт пьесы, начавшийся исполнением симфонии местного композитора и певца Апполинария Гейского. В этом своем творении он пытался заклеймить мракобесов-натуралов Ксана Гривса и Рэя Косински. Произведение оборвалось на самой высокой ноте, когда «полицейский ансамбль» резиновых дубинок, сопровождаемый арией «слезоточивого газа», внес явный диссонанс в работу музыкантов.
Остановившись перед дверью кабинета генерала Гришко, десантник секунду помедлил, поправил портупею, протер платком фельдфебельские нашивки и осторожно постучал в дверь.
– Входи, Гривс! – немедленно отозвался генерал.
Ксан вошел, сделал три шага и остановился перед столом из матового пластика, за которым сидел начальник. От предстоящей беседы трудно было ожидать теплоты и уюта, а скорее благосклонного разрешения самому выбрать место, где можно погибнуть и тем, совершить благо, избавив окружающих от своего присутствия. Кое-какие заслуги имелись, но из-за упрямого характера, несдержанного языка и полного отсутствия желания прогибаться отношение начальства к этому конкретному «ангелу» не отличалось благосклонностью.
Старая дева, секретарь генерала, как-то напившись на фуршете, сказала, что во сне генерал разрабатывает сценарий торжественных похорон Ксана Гривса с вручением, посмертно,
