отмывал, и через этих же албанцев счета в Цюрихе открывал. И они прекрасным образом в курсе – сколько дуболом этот бабок упёр, и где их положил. – Налил себе коньяка, выпил единым махом, выдохнул. – И скажу тебе, Володя, честно – не столько меня прокуратура наша тревожит, сколько эти нехристи. Уж больно много они знают…
Глава первая
– Эгер хайятта ми?[1]
Что? Вот чёрт, голова, как будто свинцом налита, в ушах глухой шум, все вокруг в какой-то пелене…. По ходу, ранение у него не смертельное, хотя… Кто эти черти в «песчаном» американском камуфляже? Не американцы – точно; у тех, конечно, в армии всякой твари полно, но такого, чтобы из пяти военнослужащих все пять носили кудрявые семитские бороды – это вряд ли, перебор, Да и форма у этих какая-то старая, изрядно ношеная, что называется – «второй срок», в такой солдаты – хоть американские, хоть наши, это без разницы – ходить брезгуют, чай, не оборванцы какие-нибудь, регулярная армия.… А эти хлопцы, по ходу, донашивают это шматьё за кем-то, и, стало быть, они – НЕ армия; вот только кто?
– Эгер тюрк аламат?[2]
Настойчивый, зараза…. Что ему ответить? И на каком языке? Кажись, отвечать придётся – эвон как он решительно мне в бок автоматом тычет…. Любопытство его, вишь, разбирает. Ладно, отвечу, всё одно ни хрена не понимаю, что он там балакает…
– Украина. – Я ж украинец по паспорту…. Хотя…. Где тот пачпорт? По ходу, не у них, точно – раз любопытствуют так настойчиво. Где-то у меня в карманах? Если бы был – эти, в камуфляже, ещё вчера вытащили бы; хотя и редко я в сознание приходил, но помню, как они меня тщательно шмонали после перевязки…. Телефон забрали, с которого я последнее письмо отправил. Деньги – ну, это мелочь, сотни полторы от силы…. Чёрт, куртка! Паспорт – в куртке! В нагрудном кармане! А куртку, помнится, перед самой заварухой одел Туфан…. В ней его, кстати, и успокоили – шесть или семь пулевых, как минимум три – смертельных, в голову…. То есть украинец – выходит, как раз покойный Туфан Сарыгюль, а я, получается – турок? Хорош турок, три слова по-турецки….
Допрашивавший осклабился.
– Украина? Наташка? Давай-давай?
Дались им эти наташки…. Да, ничего не скажешь, шлейф после себя наши бабы оставили в Турции и в прочих египтах – стыдобы лет на сто, не меньше.… Хотя, по ходу, то, что я – украинец, его вроде как обрадовало. Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Дальше в палатке появился давешний доктор – который позавчера, сразу после короткого, но яростного огневого боя, делал ему перевязку. Ничего, опытный, чертяка….
Доктор уверенно уселся у его импровизированного ложа, посчитал пульс, послушал сердце, осмотрел перевязанную рану, перебросился парой фраз с охранником – чёрт его знает, на каком языке! – а затем, достав из саквояжа пачку одноразовых шприцов и несколько коробок с ампулами, деловито принялся готовить укол.
Что этот эскулап ему собирается колоть, интересно? Переливание крови вчера он ему сделал весьма ловко – а, учитывая, что происходило это в голимой пустыне, то даже мастерски
Ты жив? (турецк.)
Ты понимаешь по-турецки? (турецк.)
