style="font-size:15px;"> – Не понравилась я ему! – подвела итог Лада, и голос ее звучал не расстроенно, а скорее мстительно. – А я хочу петь! Я хочу стоять на сцене – вся такая в длинном платье с голой спиной и в перчатках со стразиками – и петь «Я за тебя молюсь!». Так что – на! – она сунула газетный сверточек Ирке в руки.
– Что это? – подозрительно спросила Ирка.
– Ты разверни, разверни!
Ирка пожала плечами… и осторожно приподняла край газеты. Сверток развернулся сам, словно только и ждал этого. В мятой газете лежали… мужские носки. Серенькие. С бледно-лимонной полоской по краю. С уже сильно протертой пяткой.
– Я целых сто баксов горничной в гостинице заплатила! – улыбаясь, как сумасшедшая, выпалила Лада. – Чтоб она его носки добыла! Ношеные!
– Чувствую… – согласилась Ирка, старательно держа сверток на расстоянии вытянутой руки. Мужик из «Фабрики» и впрямь был противным – воняли носки оглушительно. Или он их не менял никогда? – И на фига тебе такая радость за такие деньги?
– Я в той же книжке у древнего дядьки вычитала! – радостно объявила Лада. – Способ, правда, больше насчет любви, но и для кастинга, думаю, сойдет! Если ты кому не нравишься – а хочешь, чтоб нравилась! – надо взять его грязные онучи… ну это обмотки такие, под лапти, только онучей сейчас никто не носит, носки вместо них будут… – авторитетно пояснила Лада. – И отнести к ведьме! Ведьма их отстирает, а я воду после стирки… – Лада поглядела на носки в свертке – даже в темноте было видно, что она слегка побледнела, но твердо и решительно закончила: – Выпью! И снова на кастинг пойду.
Ирка поглядела на носки. На Ладу. Снова на носки. И протянула сверток обратно соседке:
– А может, ты их так, без меня, всухую пожуешь?
– Издеваешься? – прошипела Лада. – У меня жизнь пропадает…
– Если я тебе носки не постираю? – перебила ее Ирка. – Собственно, даже не тебе…
– Не выпендривайся, Хортица! – нагибаясь к самому Иркиному лицу, процедила Лада. – Если ты, ведьма, мне этого главного в жюри не того… не пристираешь… я тебя… Я про тебя всем расскажу!
– Лада! – перебила ее Ирка. – Ну головой подумай! Если я на самом деле ведьма, стану я со стиркой возиться? Гораздо проще тебе язык узлом завязать. Навсегда, – равнодушно закончила она.
Лада невольно попятилась.
– Ты… Ты не вздумай! Я… Я писать умею! Надо будет, все про тебя напишу куда следует! – предостерегающе-испуганным тоном выдала Лада.
– Значит, еще и руки покорчу, – согласно кивнула Ирка и, чтобы пояснить, что она имеет в виду, выразительно скрючила пальцы и вывернула руку, как старый древесный корень.
Лада тихонько пискнула – как придавленная котом мышь – и уставилась на Ирку широко распахнутыми, полными ужаса глазищами.
– Да не дергайся ты! – махнула на нее рукой Ирка. – Не умею я ни язык узлом завязывать, ни руки корчить… – Чистая правда, узлом завязывать не умеет, только высушивать, и руки тоже… Разве
