который был не способен распорядиться даже по поводу обеда!
– Эй! Что случилось с Римом? Бездельник Лоллий Лонгин попрекает меня праздностью! – возмутился в ответ Петроний. – Неужели поучения дядюшки наконец достигли цели?
– Мой дядюшка сумел бы пристыдить даже Медузу Горгону. Кто знает, может и со мной у него когда-нибудь получится? – Лоллий беззаботно улыбнулся. – Время меняет людей. Помнишь, толстяка Силана? Этот тихоня ушел в политику, и говорят, даже добился некоторых успехов.
– Во имя Доброй Богини! Даже Рим не заслужил консула Луция Лоллия Лонгина. – Петроний в притворном ужасе округлил глаза.
– И никогда его не получит, – Лоллий отсалютовал ему чашей. – А что насчет тебя?
– Меня и политики? Лоллий, во имя Юпитера и Юноны! Да ты ли это? Теперь ты будешь рассуждать о политике! Куда делся певец лени и поэт безделья, которого я знал четыре года назад?
– Раздавлен он безжалостной судьбой.
Учитывая все то, что творилось в доме Лоллия в последние дни это утверждение не было таким уж большим преувеличением.
– Осторожнее Лоллий, – предостерег всадник. – Начнешь сетовать на судьбу, не успеешь оглянуться как угодишь в философы.
– Клянусь бородой Сократа, от того, что происходит у меня дома я стану киником9. Надену лохмотья и буду бродить по дорогам Италии со вшами в волосах.
Лоллий наслаждался этим разговором. Никогда бы не поверил, но за четыре года, он кажется соскучился даже по язвительной насмешливости Петрония.
– Что случилось? Дядюшка Квинт увел у тебя из-под носа повара? Управляющий ворует гарум? Лягушка утонула в амфоре с пятидесятилетним фалерном?
Нет. Насчет насмешек Лоллий все-таки поторопился. Без них он, пожалуй, вполне мог бы обойтись. Молодой человек с упреком посмотрел на всадника. Но, чтобы пристыдить Петрония нужно было нечто большое чем укоризненный взгляд. Лоллий непременно воспользовался бы этим средством, если бы знал в чем оно заключается.
– Насмешки неуместны, когда речь идет о святотатстве, – строго сказал он. – Ты ведь, знаешь, я благочестивый человек.
– О да! Сам царь Нума10 не мог бы с тобой сравниться.
– Благочестивый, – твердо повторил Лоллий. – Просто в отличие от других я не выставляю благочестие напоказ. Я чту богов в своем сердце.
– И кто же встал между тобой и богами?
– Хотел бы я это знать!
Вообще-то, когда Лоллий сюда шел, он вовсе не собирался просить у Петрония помощи. Удивительно, но эта простая и очевидная мысль пришла ему в голову только здесь. Между тем, кто еще мог ему помочь? Кто другой мог разобраться в причинах бедствий, обрушившихся на его дом три дня назад, когда ему доложили, что какой-то негодяй облил краской стоящую в саду статую Вакха. Даже сейчас, рассказывая о случившемся Лоллию трудно было сохранять
Философское течение.
Нума Помпилий – второй царь Риме, установивший правила поклонения богам.
