Я договорюсь с классным руководителем, – ответила мама.
Меня поместили в палату, где были двое взрослых, какими мне казались тогда шестнадцати и семнадцатилетняя девушки, и два ребёнка – я и трёхлетняя девочка с мамой.
Девушки что-то говорили о предстоящих операциях. Я понимала, что это означает. Женька из нашего класса часто и со всеми подробностями рассказывал, как ему удаляли аппендицит. Для нас, его одноклассников, он был чуть ли ни героем.
Маленькая девочка по имени Ангелина часто плакала, задыхалась и становилась при этом совершенно синей. Её мама не отходила от неё ни на шаг. Днём она пыталась развлечь девочку, рассказывала ей сказки, называла почему-то болотной кикиморой, на что Ангелина реагировала хлопаньем в ладошки и звонким смехом.
Они спали в одной кровати. А когда девочка засыпала, под одеялом раздавались жалостные всхлипывания её мамы.
Через три дня Ангелину увезли на операцию. Больше мы их не видели.
Моя двухнедельная «халява» оказалась не столь уж приятной. Целыми днями напролёт меня подвергали каким-то пыткам: то брали кровь из пальца, то из вены, то заставляли дуть в какую-то трубку, то какую-то трубку пихали внутрь, то, приставляя к какому-то холодному аппарату, заставляли глубоко дышать, то, опутав проводами, ставили присоски на грудную клетку. Каждый день я ждала нового подвоха.
Единственной отдушиной был приход мамы или папы. Они приносили мне всякие сладости и игрушки, которые хоть как-то скрашивали мою жизнь.
Соседки по палате, наверное, считали меня мелюзгой, и практически со мной не общались. Зато они раскрывали друг другу сердечные тайны, не обращая на меня никакого внимания. А я слушала, притворившись спящей, и подсмеивалась над ними.
По моей просьбе мама принесла мне календарь, и я старательно обводила кружочком каждый день, проведённый в больнице.
Так прошли почти две недели. «Наконец-то мои мучения закончились», – подумала я и стала собирать свои вещи, поджидая маму. Однако, моя радость оказалась преждевременной. На исходе второй недели, в субботу, пришла мама. Она старалась улыбаться, но это у неё не очень получалось. Мама предложила мне погулять в больничном садике.
Был тёплый весенний день. Мы присели на скамеечку.
– Танечка, послушай, – произнесла она. – Я только что разговаривала с профессором. У тебя обнаружили врождённый порок сердца. Чтобы ты полностью выздоровела, необходима операция.
Мама говорила, подбирая каждое слово, чтобы не напугать меня, и изо всех сил старалась подготовить психологически к этому событию. Однако я не только не испугалась, но в каком-то смысле даже обрадовалась, думая при этом с восторгом: «Ну, Женька, держись! У тебя какой-то там аппендицит был. А вот у меня будет операция на сердце!»
Мама продолжала что-то говорить, но я её не слушала, погрузившись в свои мысли: «Конечно, придётся оторвать две недели от каникул. Зато какое это будет событие!»
Мама
