долбаный день.
– Стайер дело говорит, – кивнул Мордатенков. – Дам вам автомат.
Равиль поморщился на слово стайер, но возражать не стал.
– И рожок дадите? – не унимается Лёнч.
– И магазин к нему дам.
Мы переглянулись.
– Без патронов, – добавил майор и осклабился.
– Это правильно, – вмешался я. – На фотографиях мамки не увидят, заряжен автомат или не заряжен. Готов ли их малыш к труду и обороне, или только к труду. Дулом бесполезного незаряженного автомата землю на огороде рыхлить.
Лёнч с Кириллом заржали.
– Я предупреждал, здесь не КВН, – оборвал майор.
– А в армии КВН – это глагол, – не унимался я.
– Не понял? – Мордатенков приподнял бровь.
– На выбор: Капитан Выдаёт Наганы или в Казарме Воняет Ногами.
Лёнч прыснул, а Ма́зут от смеха завалился на стол, чуть не спихнув пустую кастрюлю.
– Да Кому Вы Нужны? – не растерялся майор.
Настала пора Равиля. Он растянул тонкие губы в одобрительной ухмылке. Рядовой состав части принялся фокусировать в нашу сторону не только глаза, но и уши.
– Какой Вы Настойчивый, таарищ майор, – не сдавался я.
Ржач за столом разгорался. Потихоньку подтягивались рядовые, ефрейторы и сержанты.
– Кретины Вечно Ноют, – с догматическим оттенком утешил меня Мордатенков.
Кира трясся, хватал ртом воздух уже не в силах издавать звуки. Солдатики посмеивались за компанию, но, пропустив исток разговора, не до конца понимали смысл происходящего.
– Куда мне до Кандидата Военных Наук, – пожал я плечами.
– Если надо, Камера Всегда Найдётся, – многозначительно ответствовал майор.
Смех оказался заразен. Эпидемия стремительно распространялась по помещению столовой, опережая грипп в сотни раз.
– Ну что ж, если ограничат свободу, буду Ковырять В Носу.
– Смотри, боец, однажды доковыряешься! В носу проходит Кабель Высокого Напряжения.
После этой реплики майора уже вся часть бурно и продолжительно ржала, то скатываясь в колики, то подступая к икоте. Но это были не те Бурные и Продолжительные, которые естественным образом, подчиняясь закону эволюции, переходят в Овации. Эти «Б» и «П» перешли в Истерику.
– Отставить смех! – гаркнул Мордатенков на всю ивановскую.
Личный состав, как мог, пришёл в себя и отдышался.
– Отделение, равняйсь! Смиррна! Вольно. Разойдись… Пошли в казарму, кавээнщики хреновы.
Майор посмотрел, как я унываю и размазал меня, словно сине-зелёную плесень:
– Коллега, Выше Нос!
Ласковое майское солнышко. Оливковая зелень. Чирикают птички. Однако… Казарму
