задел крысу, и та укусила его. Громко выругавшись матом, Александр оторвал полу от нательной рубашки и стал перевязывать укушенную ладонь.
«А вдруг она бешеная?» – почему-то подумал он, вспомнив соседа, который скончался от бешенства после укуса лисы.
От этой мысли ему стало не по себе, и он еще сильнее стянул рану куском ткани, словно это могло спасти его от этой болезни. Его слух в темноте обострился так, что он мог безошибочно сказать, в каких камерах сидели заключенные, а в каких нет. Он дважды попытался связаться с ними, громко кричал, но ответа не было. Засов на двери противно лязгнул, и она широко открылась. Яркий луч света заставил его зажмуриться.
– Вставай! – скомандовал боец и, пропустив его, двинулся за ним.
В узком коридоре горели тусклые электрические лампочки. Откуда-то потянуло запахом жареной картошки, от которого Александру сразу захотелось есть.
«Живут же люди», – успел подумать он, прежде чем боец приказал ему остановиться и повернуться лицом к стене.
Через мгновение он оказался в знакомом кабинете. За столом сидел все тот же майор. В этот раз он был лишь в белой нательной рубашке.
– Присаживайся, Татарин. Как я и предполагал, ты продержался не так уж долго. Это – закономерно. Предав один раз, несложно предать и в десятый.
Он сделал паузу и потянулся за сигаретой.
– И так, я слушаю тебя, Татарин. Меня интересуют следующие вопросы: когда и при каких обстоятельствах ты попал в разведшколу. Фамилии преподавателей и инструкторов, которые преподавали тебе специальные дисциплины. Самое главное – псевдонимы курсантов твоей группы, их приметы. Запомни, твоя жизнь зависит от того, как ты ответишь на эти вопросы. А сейчас рассказывай.
Он повернулся к секретарю, давая ей понять, чтобы она начала фиксировать все, что будет говорить этот человек. Майор радостно потер ладони и, взяв сигарету, закурил.
– Гражданин майор, вы правы. Я не капитан НКВД и не сотрудник особого отдела 157-ой стрелковой дивизии. Я хотел бы убедиться в том, что Токарь и Цветной действительно признались, что они – немецкие агенты, а также, что я являюсь заместителем командира их группы.
– Выходит, ты не веришь мне? Жаль, очень жаль. Я ведь тебя не обманываю.
Он усмехнулся и, порывшись в папке, достал из нее лист бумаги, который протянул Тарасову.
– Вот, держи, Татарин. Я надеюсь, что ты можешь читать, или мне самому зачитать их показания?
Александр взял в руки протокол допроса и углубился в чтение. Затем вернул его майору.
– Гражданин майор, я не уверен, что эти показания дал вам именно Токарь. Вы могли их специально сфабриковать. Пусть он сам, глядя мне в глаза, подтвердит это. И тогда я расскажу вам все, что знаю.
На лице майора снова заиграла снисходительная улыбка победителя.
– Торгуешься, Татарин? Зря. Все правильно, всегда легче осознавать свою ничтожность, зная о том, что окружающие люди стали таковыми намного, раньше тебя. Часовой! Приведи ко мне арестованного
