хозяевами не спорят… – Это он снисходительно так сказал. Будто взрослый, уступающий ребенку.
Длинная девчонка стала словно поменьше ростом. Глянула виновато.
– Можно ведь, наверно, и другое место найти. Для прыжков-то…
– Может, и найду, – вздохнул Генчик. – А ты… скажи, ты по правде думаешь, что траве больно, когда рубят?
Она свела маленькие пушистые брови.
– Я в этом просто уверена.
Генчик вдруг представил, как его этим вот ножом – по ногам. Это тебе не клюквенное варенье…
Он сумрачно затолкал клинок в ножны. И протянул девчонке.
– Ладно, бери…
– Зачем? – Она вроде бы даже испугалась.
– В хозяйстве пригодится. Мне-то он был нужен только вот для этого, – Генчик кивнул на заросли. – А теперь чего я буду с ним таскаться…
Девчонка неуверенно взяла «оружие».
– Им можно лучину колоть для самовара, – посоветовал Генчик. – У вас же есть самовар.
– Ага… – она неуверенно улыбнулась. И Генчик вдруг увидел, что один зуб у нее малость кривой. Как у него. И тогда он весело спросил:
– А правда у вас такой чайник есть? – И оттянул подол рубашки.
– Правда, – она заулыбалась пошире. – А что? Красивый чайник…
«Вот поглядишь на него и меня вспомнишь», – подумал Генчик. И стал глядеть вверх, на откос, потому что вдруг застеснялся.
Девочка сказала:
– Видишь ли… эта трава полезна еще вот чем. Она может разрастись и тогда укрепит эту осыпь. А то наш дом уже совсем съезжает в овраг. Он старый, еще прадедушкин.
– Не съедет. Подпорки-то вон какие крепкие, – сказал Генчик. Он по-прежнему смотрел вверх.
– А ты… если тебе нравятся всякие прыжки и полеты, приходи к нам, – тихо сказала она. – У нас на дворе качели есть, большущие. Прямо дух захватывает…
– Может, и зайду…
– Сейчас? – откровенно обрадовалась девочка.
– Сейчас не могу. Надо в магазин… Ну, пока.
И Генчик по тропинке рядом с осыпью стал легко подыматься к Кошачьему переулку. И посвистывал сквозь дырку от зуба:
Ты – ковбойша, я – ковбой,
Поженились мы с тобой…
Ему хотелось оглянуться, но он не решился. И сказал себе, что это было бы несолидно.
Когда-то Утятино считалось отдельным поселком. И Окуневка, что на другом берегу Верх-Утятинского озера, была самостоятельным большим селом. Но потом они стали районами Белорыбинска. Их соединили с городом кварталы новых домов. Но не везде соединили. Кое-где между поселками и городской окраиной лежали болота, рощицы и сады с редкими дачами – как в давние времена, когда Белорыбинск был еще Краснорыбинском.
Трамвайная остановка Утятинская располагалась на пригорке, и с нее видно было, как дымит трубами, блестит стеклами многоэтажек и втыкает в небо острие телебашни городской центр. А у самого пригорка темнело камышами Тарелкино болото, где, говорят,
