Надо держать себя в форме! – сказала Беатрис.
– Надо попросить отдельную палатку, а то Беатрис никогда не оставит нас в покое! – сказала я
– Ладно, вставай, Кира! Может, мы и вправду отвлечемся! – сказала Луиза.
Мы вышли на улицу и стали упражняться в фехтовании, повторяли тактику ближнего боя, потом обедали, ужинали… Мы пытались проводить дни с пользой и быть постоянно чем-то занятыми, чтобы хоть как-то отвлечься. Не могу сказать, что это сильно помогало, но все же стало чуть легче.
Так прошло три дня. Вестей не было.
К вечеру четвертого дня прискакал всадник и сразу же отправился к полковнику. Когда он вышел из палатки полковника, Луиза подбежала к нему.
– Что там? Что известно? – спросила Луиза.
– Я думаю, полковник сам вам скажет, – ответил всадник. – Мне уже пора, – добавил он, вскочил на лошадь и отправился в обратный путь.
Мы зашли к полковнику. Он сидел за столом и читал послание, его лицо было бледным.
– Ну, что там? – спросила Беатрис.
– Третий и четвертый отряды разгромлены, оставшиеся в живых отступают, – ответил полковник и стал нервно раскуривать трубку.
– О первом и втором отрядах, а также о том, где находятся наши разведчики, ничего не известно, – продолжил полковник.
– О Боже, что же делать?! – воскликнула Луиза.
– Завтра будет много раненых, надо все подготовить: медикаменты, бинты… все, что есть, – приказал полковник.
Все, кто был в лагере, стали готовиться. Из медиков было пять врачей и десять сестер милосердия. У нас были некоторые знания об оказании первой помощи раненым, так что мы тоже ждали, чтобы помочь.
Наступило утро. Вставало солнце. Было очень тихо, только слышался щебет птиц. Мы вышли на улицу, и вдруг на горизонте заметили солдат. Они подходили все ближе, и мы увидели, сколько среди них раненых. Мы такого не ожидали. Ребята, которые более или менее могли ходить, тащили своих товарищей на себе. Тяжелораненых мы стали класть на подготовленные носилки, но их не хватало. Затем приступили к обходу. Тех, кому срочно нужен был врач, мы клали в один шатер. Тех, которым мы могли помочь сами, направляли в другой шатер. Мы были заняты весь день, ни на минуту не присели. Казалось, что все это страшный сон… У меня на глаза наворачивались слезы, но мы не останавливались, хотелось как можно больше помочь солдатам. В отдельном шатре начали делать первые операции. К утру на подмогу нам должны были подъехать врачи из соседнего лагеря. Этот кошмар продолжался до полуночи. Когда стало поспокойнее, мы отправились спать.
На следующий день при обходе обнаружилось, что многие не дожили до утра. Солдаты, которые знали, что скоро умрут, просили передать письма своим родным. Беатрис помогала солдатам писать своим родителям, женам, детям, сестрам, возлюбленным, ведь все они кого-то любили… На это было очень тяжело смотреть. Не знаю, как Беатрис это вынесла, но они были очень ей благодарны.
Мы
