допустил?Вроде выдал балалаек
На подъём культурных благ,
А народ, Ванюш, всё лает
На Царя хужей собак.
И плетёт не в благодати
Про мои холоп грешки.
Надо было записать их
В театральные кружки.
Говорит с Царём на равных,
А в речах – неукротим.
Без лицензии ведь, Ваня,
Всяк холоп творит интим.
Уследишь за ними – где там!
Вот бабьё, хоть есть и муж,
И подбрасывают деток,
Кто из них малоимущ.
Устранить хотел наросты,
Предложений сделал блок,
Отказались все ведь просто,
Не идут на диалог.
На нытьё, что трудно людям
И что быт их очень плох,
Говорил: «Работать будем
Мы над этим, видит Бог».
А потом добавил в тему,
Что, мол, Царь, не лыком шит,
Их насущные проблемы,
Кровь из носу, но решит.
Так они: «Подай нам мясо,
Алкоголь, фастфуд, табак».
Ведь сказал же я им ясно:
«От сего бывает рак».
Коли сами хлеб да воду
Мы едим в своём кругу,
Что же сделать для народа
Я теперича могу?
Жить в посту народ не может?!
А у власти гнёт иной:
То вдруг Леший потревожит,
То закружит Водяной».
«Быть по жизни круговерти
Страсть могёт и не така!
Я слыхал, в Китаях черти
Утащили мужика.
Мож, и враки в пересуде,
Но дословно слышал сам,
Что катали черти в блюде
Мужика по небесам.
На сенсацию, Паш, тянет,
Что, не прячась на миру,
Правят инопланетяне
И Египтом, и Перу.
Может, ты и без изъяна,
Но речей прилюдных без
Как поверить россеянам,
Что их царь не мракобес? —
Ванька Павлу. —
Быть не может!
У тебя, как вижу я,
Кое-где, Павлуш, на коже
Будто вправду чешуя.
Ну-ка, ну-ка! Это ж надо?!
И раздвоен язычок,
И какой-то как у гадов
В обоих глазах зрачок!
Хоть теперь ты, горе наше,
Стал в обличии ином,
Разговариваем, Паша,
Языке-то на одном.
Мож, сие кака простуда
Иль поветрие како,
Но идти к простому люду
Будет эдак нелегко.
Чтоб довесть холопам правду,
Что, мол, Царь не с упырей,
Поприсутствовать, Паш, надо
Перед ними поскорей.
Мож, и вид твой необычный,
Уяснил чтоб всяк навек,
Что пришёл к народу лично
Не упырь, а человек».
Разродился Павел криком:
«Девять дён как в бане мыт,
А и впрямь, Ванюш, гляди-ка,
Не зудело где, зудит.
И куда ни
