переселенцев. Скотину мы держали, а в доме не соринки. Чистота везде. Ничего не замечал, одно было на уме… В тот раз закрутил с медсестрой, а работал взрывником у геологов… Лида обмотала себя взрывчаткой и… Я же ей и рассказывал, дурак, что и как делается… Дескать, вот какая у меня ответственная и опасная работа. Не могу её забыть. Хочу, а не могу. В последнее время тянет к ней на могилку. Что мне делать?
Эту историю батюшка рассказал, когда мы проехали поворот на Большеречье.
– У отца Андрея в Большеречье одиннадцать детей, – сказала монахиня Евдокия, – десять своих, один приёмный. Сейчас строит храм в честь Пресвятой Богородицы.
– У настоятеля нашего храма отца Дионисия, – не смог я лишний раз не выразить восхищения, – десять детей!
– Какой у вас храм? – спросил отец Андрей.
– Ефрема Сирина.
– Детки – самое светлое в ватисской эпопее, – сказал батюшка, глядя на дорогу. – Приехал в Ватисс, из автобуса вышел, стою. В подряснике, с крестом, всё как полагается. Куда идти не представляю. Ко мне мальчик подходит. Апрель. Развезло. Пять сумок. Одежда, облачение, кое-какая церковная утварь. Священники помогли. Один кадило дал, другой требник. Владыка распорядился выдать с епархиального склада евхаристический набор. Ехал ничего не знал, как и где буду устраиваться. Зато было благословение владыки. С ним ничего не боялся. Ни в тайге, нигде.
Подходит мальчишка, лет двенадцати. Поздоровался.
– А вы кто? – спрашивает.
– Священник.
– Вы меня покрестить можете?
– Церковь, – говорю, – откроем, принесёшь разрешение от родителей, окрещу обязательно.
Что вы думаете, крест на фронтоне прибиваю, залез на сени-веранду, прибиваю, он снизу кричит:
– Батюшка я разрешение принёс.
– Двести двенадцать человек за шесть лет окрестил, – приводит отец Андрей церковную статистику. – В храм единицы пришли… Был случай, по сей день жалею… С год прошло, как приехал в Ватисс, слышу, в калитку кто-то стучится, открываю – девочка. Славная, шапочка помпоном, розовая курточка, глазёнки большие, ясные. Потом узнал, в первом классе училась. Бойко заявляет:
– Меня Алисой зовут! Хочу креститься!
Правило – крестить исключительно с письменного согласия родителей неукоснительно соблюдал. Сказал, чтобы несла разрешение. И получаса не прошло, снова стук в калитку. Снова Алиса.
– Вот, – говорит и протягивает листок бумаги. Из блокнота вырван, край один неровный
На нём деткой рукой, большими буквами написано: «Разрешение».
Мне бы взять да и окрестить. Пусть несовершеннолетняя, пусть взгрели бы меня. Могли и в епархию нажаловаться. Ну и что? Дальше Ватисса владыка не отправил быт. Да и понял всё. Мог отругать при свидетелях, потом наедине сказать: «Должен был я отреагировать, а ты правильно сделал». Я снова отправил Алису за разрешением:
– Мама или папа должны написать.
Мама,
