Александрович и отклеил руку от подбородка.
– Собой, – сказала Иванна.
Они помолчали. Он потянул сигарету из пачки.
– Вам нужна помощь, – без тени вопросительной интонации проговорила Иванна, – партнерство и рабочая сила.
– Да, – кивнул он.
– Пожалуйста.
Он уже тогда любил ее. Но еще не знал об этом. Даже тогда не знал, когда танцевал с ней на Рождество – тогда он просто хотел ее, это было неразделенное желание.
И только сейчас, когда он смотрел на свою молчащую черную «Моторолу», он уже знал что-то про себя.
И телефон зазвонил.
– Витя, – сказала Иванна, – извини, что отвлекаю. Можешь говорить?
Витя буквально задохнулся от такой неадекватности. А с другой стороны, откуда ей знать, что он сидит тут с затекшей спиной? С ее точки зрения, он вполне может быть у отца или ужинать жареной картошкой с Настюхой и ее бойфрендом в худпромовской мастерской среди подрамников и всевозможного барахла, которое бойфренд Костик последовательно перемещал с помойки в мастерскую и любовно называл «коллекцией объектов». Это он думает о ней. Она, безусловно, думает о чем-то другом – о проблеме, например. На работе она работает. Как машина.
– Нет, я жду, – как можно более спокойно сказал он.
– Здорово, – обрадовалась Иванна, она вообще была какая-то очень веселая. – Витюша, поставь чайник.
И поскольку он явно растерялся, она повторила:
– Поставь, пожалуйста, чайник на плиту. Я сейчас поднимусь.
Она приехала! – наконец понял обычно очень сообразительный Виктор Александрович. Ну что ей надо было сказать? Не поднимайся? Погуляй вокруг дома, поднимись через полчаса, я успокоюсь, покурю, уберу с лица это странное выражение, переоденусь, в конце концов?
Он справился. Дверь Иванне открыл ее шеф – он был по-домашнему в джинсах и в клетчатой рубашке. Рубашка была зеленая, мягкая, выгоревшая, и точно такая же, как у Иванны когда-то: они тогда стояли маленьким лагерем в Каньоне и учились ездить верхом. Она любила эту свою рубашку – ткань пахла летним полднем, травой, лошадьми. Она тогда скрепя сердце разорвала ее, и без того порванную в трех местах, на небольшие куски, потому что механизм арбалета лучше всего протирать простой хлопчатобумажной тряпочкой.
– Ну, здравствуй, – устало сказал он. – В «Зарницу» играешь? Мы ждем тебя через два дня только.
Иванна была на удивление умиротворенная.
– Тогда я пошла, – быстро сказала она. – Хотя у меня в пакете торт и буженина.
– Дура маленькая, – прошептал он и втащил ее за плечи. – Я тебя ждал.
Он поцеловал ее в холодную щеку.
– Витя, – сказала она, высвобождаясь. – Давай не будем ходить по кругу. Давай по возможности будем потихоньку двигаться вперед.
Его рубашка пахла чем-то недостижимым. Домом, миром. Он, ни слова не говоря, прошел на кухню и оттуда крикнул:
