через порог. – Прямо лисичка-чистюля! Ни пятнышка не оставил, гаденыш, точно хвостом следы заметал! А ведь погодка-то была хреновая! – Марино посмотрел на меня так, словно я лично помогала убийце с уборкой. – Как ему удалось не оставить следов? Он летать умеет, что ли?
Интересно, к чему это клонит детектив? Глядя на Марино, я никогда не могла понять: то ли он так хорошо владеет мимикой, то ли просто тормозит. По доброй воле я бы не стала работать с таким типом, но выбирать не приходилось – я подчинялась этому доблестному сержанту. Марино стукнуло сорок девять, лицо у него было помятое – то ли от жизни, то ли от дурных привычек. Он практически облысел и потому расчесывал седые патлы на косой пробор в районе одного уха и перебрасывал их через всю плешь к другому. Марино был высоким, около метра восьмидесяти, под глазами у него образовались мешки от большой любви к виски и пиву. Галстук он явно не менял со времен вьетнамской войны – широченный, в красно-синюю полоску и вечно сальный (разумеется, на войне как на войне – не до стирок). Короче, Марино являл собой великолепный образчик копа из малобюджетных детективов. Не удивлюсь, если окажется, что он держит попугая, которого в свободное от работы время учит ругаться, и что его квартира завалена порножурналами.
Я прошла по коридору и остановилась напротив спальни. На душе было паршиво.
В спальне работали двое сотрудников отдела идентификации – один посыпал все вокруг магнитным порошком, другой занимался видеосъемкой.
Лори Петерсен лежала на постели. Бело-голубое покрывало почти сползло на пол. Одеяло было сбито в ком – явно ногами; полусорванная простыня открывала матрас, подушки валялись как попало. Бардак на кровати странно контрастировал с идеальным порядком спальни, являвшей собой прекрасный образец представлений среднего класса об уюте, который неизбежно ассоциируется с полированной дубовой мебелью.
Лори была абсолютно голая. На прикроватном коврике валялась ее ночная сорочка бледно-желтого цвета, распоротая ножом сверху донизу, – то же самое наблюдалось и во всех предыдущих случаях. На прикроватном столике – том, что ближе к двери, – стоял телефон, провод от него преступник сорвал со стены. У двух настольных ламп провода тоже были перерезаны. Одним из них маньяк связал запястья Лори у нее за спиной, из второго же сделал хитроумный силок – именно так он поступал с прочими жертвами: петля охватывала шею женщины, провод по спине спускался к связанным запястьям, пропускался через эти «наручники» и крепко стягивал лодыжки. Пока ноги жертвы были согнуты в коленях, петля на шее болталась свободно. Но стоило только женщине вытянуть ноги – например, рефлекторно, от боли, или же под тяжестью тела насильника, – как петля затягивалась на ее шее, как лассо.
Смерть от удушья наступает в считаные минуты. Но для клеток живого организма, каждая из которых вопиет о кислороде, эти минуты превращаются в вечность.
– Доктор, можете войти. Я закончил со съемкой, – произнес сотрудник отдела идентификации.
Внимательно
