третий.
– Сто третий, вычеркиваю.
– Ой, а я девяностая, у меня тут просто ребенок обделался, я пока поменяла, не успела!
– Девушка, мы здесь что, в игрушки играем? Знаете, что у вас ребенок может наложить в штаны, оставляйте дома, я вас уже вычеркнул.
– Ну, пожалуйста, я же пришла.
Толпа разделяется на жалеющих и жаждущих. Те, кто в списке до цифры девяносто, участливо и благородно разрешают девушке вернуться в очередь за чем-то, возможно, и ненужным, но очень ожидаемым. Те, кто после, уже записали себе на руке свой новый номер, который гипотетически приблизил их к возможности хоть что-то урвать, возмущаются и протестуют – а вдруг сапоги привезут на каблуке? Мои-то совсем никуда не годятся.
– Вы что, думаете, у нас детей нет? Нам заняться нечем, кроме как вас тут ждать?
Тех, кто после цифры девяносто, существенно больше, они активнее и агрессивнее, поэтому девушка со слезами и упреками в сторону ничего не понимающего малыша записывается крайней – семьсот восьмидесятой – и покорно ждет своей переклички. Вот так и Женька, проснувшись, запишется двенадцатой в туалет и будет смиренно ждать под дверью, переминаясь с ноги на ногу.
Туалет чистый, рядом стоит набор для приведения места общего доступа в порядок. Сразу после выхода Женьки воздушная девушка, которую зовут Нелли, немедленно бросилась убирать туалет. Уже неплохо. Ванна тоже сверкает белизной. На стиральной машинке, которая с Женькиного приезда все время что-то стирает, стоит огромное количество шампуней и гелей для душа.
– Вы можете пользоваться любым средством. Это постояльцы уезжают и забывают, а мы не убираем. Мало ли, кто-нибудь приехал и забыл купить. У нас есть постоянные жильцы, которые часто приезжают сюда в командировку, так они специально ничего с собой не берут. Знают, что у нас все есть. Хотите, я вам завтрак приготовлю? Кашу сварю или яичницу?
Вот это номер. Здесь еще и завтраки готовят? Давно, видимо, у них клиентов не было, что они за триста пятьдесят рублей готовы завтраки готовить. Или просто скучно ей целыми днями сидеть одной. Гостей или вообще нет, или, как Женька, приехали только на ночлег, а целыми днями пропадают где-то в городе.
Женька отказалась. Еще вечером купила йогуртов и творожков, чтобы быстро перекусить и поехать в больницу. Пускают в больницу к десяти, пока магазин найдет, в котором надо купить всякой всячины, пока то да се, вот и время подойдет.
Нелли, если и обиделась, виду не подала. Интересно, сколько ей все-таки лет? Если не приглядываться, молоденькая, Женькиной дочери ровесница, лет двадцать от силы. Косметики нет, лицо свежее, волосы длинные, прямые, светлые. Красавица! Только очень грустные глаза. Глубокие такие глаза, много видавшие. Наблюдая украдкой, как она курит на балконе, Женька пришла к выводу, что ей все-таки ближе к тридцати. Что делает такая красавица здесь? Она должна сейчас возлежать на ложе, инкрустированном бриллиантами, болтать с подружками по золотому телефону и собираться
