ответил он. – И все же я бы хотел знать о тебе больше.
– Насколько больше?
– Насколько ты сама решишь. Расскажи мне только о том, о чем можешь. Я не настаиваю на большем. Но только то, что ты расскажешь пусть будет правдой.
– Хорошо. – сказала Анна, одарив его мягкой улыбкой. – Мне даже приятно, что у тебя такой интерес ко мне.
– А как может быть иначе с женщиной, с которой собираюсь построить семью.
От услышанного взор Анны заполнила блестящая пелена. Она едва верила своим ушам, и готова была на месте разрыдаться от счастья. Нилс заметил ее изумление и, без долгих раздумий встал перед ней на одно колено, выпрямил спину, слегка откашлялся. Вынув из кармана брюк маленькую коробку обтянутую зеленым бархатом, он торжественно произнес на английском;
– Анна, ты самая прекрасная женщина из всех кого я встречал. Я не вижу смысла медлить, и поэтому делаю тебе предложение. Ты выйдешь за меня?
Анна не нашла что ответить. Слезы, покатившиеся по ее щекам, были громче любого «да». После этого он встал с колена, и поцеловал ее в губы.
Разговоры о будущем и прошлом пришлось не на долго отложить.
Время на часах пробило три ночи. Анна и Нилс лежали на узкой кровати, тесно прижавшись друг ко другу. За окном стояла глухая ночь, и весь дом окутала тишина. Только приятное бормотание Анны и Нилса чуть слышно разносилось по комнате.
– Я ведь только однажды была с мужчиной. – призналась Анна. – Так сильно любила его, что переступила все мамины наказания; беречь честь смолоду. Мы с ним только один раз были вместе, и я сразу же забеременела. Папа отнесся к этому терпимо, но мама погнала из дома веником так, что всем соседям было известна причина нашего скандала. Правда, потом она все равно меня простила и приняла обратно. Так что мою дочурку мы уже воспитывали вместе. Мама мне очень помогла в то нелегкое время. Я была совсем юной и неопытной. Мне едва стукнуло восемнадцать. Сама еще, можно сказать, была ребенком. Ничего не знала о том как ухаживать за детьми. Не знаю как бы я справилась сама.
– А как зовут твою маму? – спросил Нилс.
– Лола Эльдаровна.
– То есть дочь ты в честь мамы назвала?
– Да. Я всегда любила маму больше чем моя сестра. Но они с папой почему-то этого упорно не замечали. Карина никогда не стремилась завоевать их расположение или внимание. Ей было даже не до них. У нее, итак, было куча друзей и подруг. А мне было очень одиноко, поэтому я так сильно тянулась к родителям. Они же будто на зло меня игнорировали. Только когда Карина ушла жить к своему мужу, а я с дочкой осталась жить у них, мама стала более ласковой со мной. Но спустя шесть лет, когда Карина и ее муж разбились в автокатастрофе, мама снова закрылась от меня. А папа и без того, считавший меня сестринским наростом, напрочь перестал меня видеть и слышать. Я будто бы совсем перестала для них существовать. Они просто закрылись в своем горе, и меня с Лолой
