накрыло. Я была с другим! Позволяла иметь себя как угодно, ластилась мартовской кошкой, просила еще. У чужого мужика! Незнакомого оборотня.
Затошнило от мерзости, от отвращения к самой себе. Как тут отмыться, когда грязь везде? Снаружи, внутри – в каждой клеточке.
***
Два дня наполненные безумием, ужасом, сдавившим в железных тисках страха потерять Руслана. Я не знала, что сказать в свое оправдание, чтобы он поверил, понял, принял. Потому что словно не я там была, не со мной все случилось. Проигрывала в голове раз за разом тот день, пытаясь найти объяснение, зацепку, момент, на котором можно было повернуть назад, и не находила. Я не заметила подмены, не поняла, что это кто-то другой, а не Руслан. Что это было? Гипноз? Помутнение рассудка? Уже неважно. Уже все сделано! Насмешка судьбы: помощь старушке оказалась моей погибелью. Не знаю кем, зачем, почему, но все было разыграно как по нотам специально для меня. И лицо бабы Маши мне теперь являлось в ужасах, стоило только прикрыть глаза. Это же так подло – играть на порядочности других, так грязно! За что?
И я почти уверена, что Бекетов не простит. Альфа клана, прайм, сильнейший из сильнейших – он не переступит через свою гордость никогда. Ему не нужен порченый товар, не нужна жена, которая даже узнать подмену не смогла. Не простит.
Внутри агония, моя боль сплеталась с болью волчицы, рвущейся к своему волку. Готова за ним ползти хоть на край света, лишь бы простил, позволил быть рядом. Только вряд ли это возможно.
Два дня он не появлялся, не звонил, и я подозревала, собирался продолжать в том же духе. Он не хотел видеть меня, не хотел разговаривать, а я места себе не находила, изнывая от ожиданий. Хотела увидеть его, и в то же время боялась в глаза взглянуть, потому что сказать мне по-прежнему нечего.
На третий день у меня прорезался голос, и я вне себя от переживаний позвонила его сестре в надежде, что он там – в доме родителей. Ему самому не смогла позвонить – смелости не хватило и совести
Наталья ответила не сразу, наверное, после десятого гудка:
– Да, – и тут же меня окатило холодом, смешанным с презрением.
– П…привет, – от волнения я начала заикаться.
– Чего тебе? – грубо, резко, так, что под ложечкой засосало.
– Ты… ты не знаешь, где Руслан?
– Русла-а-а-ан тебе понадобился?! – с издевкой протянула она.
Проглотила горький ком, чувствуя, как опора из-под ног уходит.
– Просто скажи, знаешь или нет, – на коленях была готова умолять.
– Ну, знаю, и что дальше?
– Как он?
– Не все ли тебе равно? – каждая ее фраза как удар под дых.
– Нет. Я переживаю…
– Шла бы ты со своими переживаниями… подруга, – прошипела в трубку, и мне совсем плохо стало.
– Ты знаешь, да? – прохрипела, зажмурившись, пытаясь унять боль в груди.
– О том, что ты на
