Здесь родился и жил учитель и наставник самого Андрея Рублёва, иконописец старец Прохор. Это мне вчера, пока ели колбасу, Андреич быстренько рассказал.
Потом Городец снова сожгли и он пропал из русской истории надолго. До тех пор, пока сам Иван Грозный не разделил Русь на опричнину и земщину. В земщину вошел и Городец. То есть он стал не целиком подневольным и некая свобода снова собрала в нём лучших из лучших мастеровых людей со всей Руси.
А с конца XVIII века Городец счтался центром деревянного судостроения, хлебной торговли, выпечки печатных пряников, он был главным местом сбыта кустарных изделий из дерева – так называемого «щепного товара» Деревянной посуды, игрушек прялок, блочных резных узоров для подкрышников, окон и ставен, ворот и конька крыш. И постепенно одел в них все поволжские и приокские города и деревни, а потом и чуть ли не всю Россию. В общем – заметным на русской земле и цивильным стал многострадальный Городец. И таким же он был тогда, в 1977 году, когда моя раскидистая как береза жизнь мотала меня свежими ветрами великих рек по заповедным краям Руси.
Я с горем пополам, с вопросами к ранним прохожим, пробился по узеньким улочкам мимо раскрашенных в разные веселые цвета домов и домишек к исполкому. Возле него стояло три грузовых машины, «волга» и мотоцикл Владимира Андреича. Он, похоже, увидел меня из окна и тут же вышел с такой же коротенькой папироской в зубах, какую я уже видел у шофера автобуса.
– А что это за папиросы? – спросил я, не поздоровавшись.– Странные. Не видел таких.
– Так «Север» же!– Андреич пожал мне руку. – У нас все поочти его курят. Бело-омор хуже. Соолоомой отдаёт. А эти целиком из хо-орошего дуката, без примесей.
Поехали. За два часа мы съездили на завод печатных пряников, похожих издали на книжки одного цвета. Собрался в цехе весь коллектив. Корреспонденты местные, видно, любили и завод, и пряники. Мне дали съесть один с тисненным поверху рисунком. На картине пряничной была церквушка небольшая в орнаменте из витых лент с надписями. Рисунок был рифленый и напоминал барельеф. Не читая надписи, я лихо сметал пряник, хотя размером он был с мой институтский диплом, но раз в пять толще. Глядя на мою довольную рожу, пряничных дел мастера дружно и громко засмеялись. И дали здоровенный стакан малинового компота. Запить пряник.
– Ну, как продукт? – весело спросил Андреич, когда прянику пришел конец.
Когда я промычал, дожевывая, что-то восторженное и поднял сразу два больших пальца вверх, все снова радостно заулыбались.
– Вся Россия ест наши пряники, – похвастался директор заводика. – Туляки ещё лепят да пекут. Но…
Он сделал комичную гримасу, выражающую чуть ли не сарказм.
– Ну, правильно, – подумал я цитатой из Ильфа и Петрова, и глотнул остаток компота. – Разве «Нимфа» кисть даёт, туды её в качель.
– Пойдем,
