насытившийся чужак вновь свернулся в гладкий шар, переваривая поглощенное. Его устроили в изувеченных остатках кресла. А Максим лежал на полу, и Карина массировала ему спину. Корпус «Вычегды» слегка содрогался – шла погрузка. Ею пришлось руководить Барбаре.
Ничего, справится. Сдал – принял. Всего-то с десяток документов, девять из которых – внутрикорпоративные. Плюс собственно погрузка. Стоило бы, конечно, приглядеть, но…
– Больно? – участливо спросила Карина.
– Терпимо… Слышь? Урчит, гад.
– Ничего он не урчит. – Карина также посмотрела на чужака. – Это тебе кажется. Знаешь, от него идут какие-то эманации… ну страха там или еще чего. Он открыт, все его эмоции на виду. Сначала он боялся, я это чувствовала. Очень боялся. Потом ему стало хорошо, и он дал нам это понять.
– Вот-вот, ему-то хорошо… Какая новость! Теперь этот межпланетный троглодит для нас важнее всего. Его уже сейчас не выпихнешь через шлюзовую, если он сам того не захочет. На нас – тьфу, перебьемся как-нибудь. Что еще ты предложишь ему сожрать? Наш провиант? Груз? Реактор? Может, меня? Имей в виду, я против.
– Не говори глупостей, – мягко возразила жена. – Все обойдется, вот увидишь.
– Ну да. Однажды проснусь наполовину переваренный и увижу, как он доедает тебя и гоняется за Барбарой… Уй!
– Ну вот, сам сделал себе больно. Лежи, не дергайся. Сейчас вотру мазь, и будешь как новенький. А что до этого малыша…
– Ничего себе малыш! Ой!..
– Лежи спокойно, говорят тебе. Он малыш, понятно? Я это сразу почувствовала, и Барби тоже. Совсем маленький инопланетянин-метаморф, может быть, даже новорожденный. У него пока голые инстинкты, но он разумный, и он учится. Знаешь, мне это даже нравится. Какая земная женщина может похвастать, что выкармливала и обучала младенца-инопланетянина?
– Все равно ведь отберут, – мрачно сказал Максим. – Сказано ясно: доставить на лунную базу по возможности живым и неповрежденным. Приказ получен, подтверждение отослано. Радуйся, он останется с нами до Луны. Можешь нянчиться с ним, пока он не сожрет корабль.
– Он не сожрет. Мы объясним ему, и он поймет. Я чувствую, что он хочет нас понять.
– С какой целью? Не с гастрономической ли? Когда я покупаю колбасу, я тоже хочу понять, свежая ли она. Будь моя воля…
– Что будь твоя воля? А? Убил бы малыша? Сжег дюзами?
– Еще чего. Оставил бы здесь, на Меркурии. С его аппетитом тут ему самое место. Он бы штреки в шахтах проедал и штольни всякие… О-ой! Ты нарочно, что ли?
– А ты не городи чепухи. Все, теперь полежи с полчаса и можешь вставать.
Карина ушла, оставив за собой последнее слово. Когда с нею вступал в спор не муж и командир, а всего-навсего пациент, исход всегда бывал ясен с самого начала.
Зато спине и вправду стало легче, и, выждав полчаса, Максим встал без особых стенаний. Судя по звукам, погрузка продолжалась.
