style="font-size:15px;"> Девчонка – как ее, Лия? – напряглась, я развернул ее за худенькие плечи. О Луна, в голубых глазах блестели слезы. Поздравляю, Кайл. Ты настолько плох в постели, что доводишь девушек до слез.
– Что с тобой? – я слегка растерялся. Да, никогда не попадал в такие щекотливые ситуации.
– Милорд, – хелийка всхлипнула и стыдливо укрылась руками – словно не она минуту назад отдавалась со всей страстью, – Вы ее любите?
О ком она, задери меня дракон! Об императрице, что ли?
– Я никого не люблю, малышка, – неловко пригладил ее разметавшиеся волосы, а в груди отчего-то болезненно кольнуло, – кроме своего короля, – да, услышь такое мой добрый учитель, умер бы со смеху, – почему ты плачешь?
– Я думала…это игра… – девушка потупилась и всхлипывать, как ни странно, перестала, – но теперь я вижу…Вы любите…ее…
– Одевайся, присядь, – я натянул штаны и рубашку. На столике стоял нетронутый кувшин с ридгийским вином, и я разлил его по золотым кубкам. Когда вернулся к Лие, она уже сидела на постели с ногами, натянув покрывало чуть ли не до подбородка. Луна, да она совсем ребенок! Стоит ли говорить, что почувствовал я себя препаршиво.
– Держи, – протянул ей кубок и разом ополовинил свой.
Хелийка сидела, как статуя, и к вину так и не притронулась.
– Лия… – похоже, мой голос прозвучал угрожающе.
– Милорд, – при звуках своего имени «статуя» ожила, бескровные губы едва разомкнулись, – Вы пожалуетесь на меня хозяину?
– Никто не собирается на тебя жаловаться, глупая девчонка! Пей!
Лия послушно отпила и сразу же поперхнулась. Неужели пьет в первый раз?
– Вы так добры, – пробормотала девчонка, в глазах снова пробивалось обожание, щечки раскраснелись – значит, я прав, – так великодушны… Вы самый красивый мужчина из всех, кого я видела.
Луна милостивая… Не хватало мне влюбленностей, да еще таких нелепых.
– Знаете, как я оказалась здесь? – не дождавшись ответа, хелийка опустошила свой кубок, – мы были бедны, и отец продал меня… говорил, что этим хозяин спасает мою жизнь, – она невесело усмехнулась, – говорил, что таковы законы предков. Старый ублюдок.
– Грязные слова недостойны уст такой красавицы, – произнес я, в душе полностью соглашаясь с выбранным эпитетом. Переврать традиции до неузнаваемости и нагреть руки на собственной дочери мог только низкий человек. Помет дракона, – мне жаль. Вот, возьми, – я снял с пояса увесистый кошель и вложил в ладонь девушки, – купишь себе платьев, украшений… На добрую память.
Ее губы дрогнули, глаза сверкнули пониманием.
– Вы больше не вернетесь?
– Не вернусь, – с трудом выдержал ее взгляд – просящий, но отнюдь не денег, пробирающий до глубины души, – ступай, Лия. Я хочу отдохнуть.
Сон был мутным, как воды недавнего озерца, и выдернул из него странный стук в окно. Тук-тук-тук. Так стучали ветки в зимней деревушке,
