отец. Но это не помешало ему жениться по-настоящему.
– Да, хотя мы и поссорились из-за этого. Я не считаю это правильным. Однако его новая жена, похоже, всем довольна.
– То же самое будет и со мной. А теперь давай представим, Марко, что сегодня наша брачная ночь, а после этого я стану ждать, и ты вернешься. Ты же сам сказал: когда сменится дож.
– Ты выглядишь нелепо, малютка Дорис. Сидишь здесь голая и рассуждаешь о дожах и тому подобном.
Но она вовсе не выглядела нелепой, Дорис выглядела как одна из нимф, о которых рассказывают старинные легенды. Я честно пытался противостоять ее чарам.
– Твой брат так часто повторяет, какая неиспорченная девушка его сестра…
– Болдо не вернется до ночи, и он ничего не узнает о том, что произойдет между нами.
– Он придет в ярость, – продолжал я, словно она и не перебивала меня. – Нам снова придется драться, как мы подрались в тот день, когда он запустил в меня рыбиной.
Дорис надула губки.
– Ты не ценишь мою доброту. Удовольствие, которое ты мне доставишь, станет ценой за боль, которую ты мне причинишь.
– Боль? Как это?
– Для девственницы в первый раз все протекает болезненно. Она не испытывает удовольствия, это известно каждой девушке. Все женщины рассказывают об этом.
Я задумчиво сказал:
– Не знаю, почему это должно причинять боль. По-моему, боли не должно быть, если сделать все так, как я. – Я решил, что с моей стороны будет бестактно упоминать в этот момент об Иларии. – Я имею в виду, тем способом, которому я выучился.
– Если это действительно так, – заметила Дорис, – то ты за свою жизнь смог бы заслужить обожание многих девственниц. Ты покажешь мне тот способ, которому научился?
– Видишь ли, надо сперва подготовиться. Например, вот так. – Я коснулся одного из ее миниатюрных сосков – zizza.
– Zizza? Это всего лишь щекотно.
– Я полагаю, щекотку скоро сменит другое ощущение.
Вскоре она сказала:
– Да, ты прав.
– И твоему zizza это тоже понравилось. Он поднялся, словно прося о большем.
– Да, да, это так. – Дорис медленно легла на спину, прямо на палубу, и я последовал за ней.
Я продолжил:
– Еще больше zizza любит, когда его целуют.
– Да! – И, словно ленивая кошка, она сладострастно вытянула свое маленькое тело.
– А теперь этот, – сказал я.
– Опять щекотно.
– Это тоже станет приятней, чем щекотка.
– Да. Правда становится, я чувствую…
– Вот видишь, пока никакой боли.
Дорис покачала головой, глаза ее закрылись.
– Для таких вещей даже не требуется присутствия мужчины. Это называется монашеский гимн, потому что девушки сами могут проделывать это с собой. – Я был с ней
