переминались с ноги на ногу, чесали затылки и растерянно хмурились.
– Ага, – сказал наконец один, низкорослый, широкоплечий и кривоногий. – Так и есть. Мы убегали, а этот… остановил нас. И потом ешо старшой наш, Брог, – тож приказал. На мосту это. За нами ж бабы шли с детями, старики, селяне… Если бы мы там на мосту не стали, их бы всех укокошили, а так выходит… Ну, много наших полегло, токмо я вот убежал, ужо когда шкелеты поперли, да еще некоторые сбегли, остальных поубивали. Но крестьяне… они да, они спаслися.
Из-под кустистых бровей Билал поглядел на Лану, на застывшего Эльханта и его пленника.
– А он… – воевода ткнул толстым пальцем в железнодеревщика. – Как с ним дело было?
Солдат развел руками:
– Так што же… Сид хотел дальше ехать. И када кедр, дикарь этот, нас стал останавливать, сид его прям с коняки ногой в плечо пиханул. Тогда уж кедр его наземь грохнул, сам на коняку влез, прям стал у ей на спине и давай нас того… стыдить. После и Брог тож… ну, мы и остались там.
Несколько мгновений в шатре стояла тишина, даже ребенок, хнычущий на руках Ирмы, затих, лишь тяжело дышала переполненная яростью Лана. Эльхант убрал меч с шеи пленника, шагнул назад, пригнувшись и подхватив ножны, перекинул ремень через плечо и выпрямился, почти прижавшись спиной к шкурам шатра – все это одним плавным, длинным движением.
Железнодеревщик пошатнулся, положив ладонь на шею, громко сглотнул.
– Риг… – начал он севшим голосом, поворачиваясь к Монфору Билалу.
– Умолкни, Амарген. Я не риг, ты знаешь, не величай меня так. Ты, твои соплеменники, купили цену чести тех, кто поселился у стен Аргоса. Значит, они были под вашей защитой. Этот агач лишь помог вам выполнить ваш долг, не так ли? Выйти всем из шатра. – Билал кивнул куллу с доиром, затем обратился к Ирме: – И ты иди, саила. Больше никто не тронет кедра.
Железнодеревщик еле слышно выругался, схватив со стола шлем, зашагал к выходу. Доир-охранник – штаны его на правом колене потемнели от крови – и кулл шагнули в разные стороны. Взметнулись шкуры, силуэт мелькнул на фоне дневного света и исчез. Остальные потянулись следом, и вскоре в шатре не осталось никого, кроме Монфора Билала, его дочери, Эльханта и неподвижного голема.
И как только шкуры упали, амазонка, рыча, сорвалась с места.
– Лана, нет… – начал воевода.
Эльхант, успевший спрятать кэлгор в ножны, отпрянул, вжавшись спиной в шкуры и разведя руки в стороны. Кончик меча пронесся перед его лицом. Он быстро шагнул в сторону, повернулся – оружие чуть не зацепило плечо, но Лана вновь промахнулась. Септанта отскочил, семеня, уходя от ударов, пригнулся, отскочил за столб – амазонка устремилась вокруг стола, и тогда агач перекатился через него, встав на том месте, где она была только что. Не обнажая кэлгора, Эльхант стоял вполоборота к Лане, искоса наблюдая за ней, готовый либо вновь перескочить через стол, либо побежать в обход, если она попытается повторить его маневр.
– Лана,
