в «Ец», волоча за собой тяжелую сумку, Спящая уже разбирала вещи.
Те волны, которые исходили от нее, оказались самыми плавными, самыми ровными. Она была… правильная и при этом какая-то незаметная, не выделяющаяся на эмоциональном фоне поселившихся в «Еце». Ее гармония проявлялась даже внешне. Та же Немо, отучившись уже два курса в университете, до сих пор походила на тощего нескладного подростка, а Спящей было за двадцать, как и Пакости, однако, пусть и немного исхудавшая, она отличалась женственностью, плавными линиями и приятным негромким голосом.
Очень слаба она была из-за какой-то серьезной болезни, которую Лис называл паутинкой, но что он имеет в виду, Немо с Пакостью понять не смогли. Ни о ее силе, ни о чем другом им известно не было, а с расспросами здесь никто не лез.
– С удовольствием лягу, – выдохнула Немо, поняв, что слишком долго молчит. – Хуже не будет. Я боюсь не меньше тебя.
Быстро метнувшись к выключателю, она сбросила шлепанцы и нырнула под теплое, нагретое чужим телом одеяло. Яблочный запах Спящей принес мысли о не таком уж и далеком августе. Кровать тихо скрипнула и затихла. С живым, пусть и едва знакомым человеком под боком, который так же, как и она, хотел успокоиться и уснуть, выносить давящую темноту было намного легче.
– Ты молодец, – прошептала Немо, когда они наконец устроились, держась на небольшом расстоянии друг от друга. Темнота вокруг хранила спокойное молчание, словно передумав их пугать. – Ты выдержала, когда страшно было. А я за помощью помчалась.
– Да какое там… – Немо почувствовала, как краснеет от чужой эмоции неловкости. – У меня наушники есть. Нашарила в темноте, музыку включила, и никакого дыхания не слышно. Вот и вся моя храбрость.
– А мои сломались. Я не думала, что они мне так сильно понадобятся.
Ночь по-прежнему вела себя дружелюбно, и Немо окончательно расслабилась, вытягиваясь на чужой кровати. Страх ушел, и она сразу вспомнила, что забыла в комнате мобильный и так и не выключила там свет… и пусть. Утром все сделает.
Может, она уже и заснула бы, но Спящая все окутывала ее облаками странных ощущений, в которых была капелька страха, и тоска, и светлая грусть, и сон уходил от Немо все дальше и дальше. Привычка невольно читать чужие чувства дала возможность понять, что именно сейчас делает лежащая рядом.
– Ты вспоминаешь? – Это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос. Прозвучало, наверное, слишком резко, поэтому Немо поспешно добавила: – Прости, что лезу. Можешь не отвечать.
– Ого, ты и это чувствуешь? Нет, ничего секретного.
Кровать заскрипела. Спящая перевернулась на бок, лицом к своей временной соседке, охотно делясь тем, что подкинула ей память.
– Это давно очень было. Еще в школе. Правда, я не в лагерь ездила, а в санаторий для таких дохляков, как я. Унылое местечко. Порядки какие-то тюремные, занять себя нечем. Мы развлекались тем, что играли в самодельные карты и читали мемуары предшественников, оставленные на кроватях фломастерами.
