style="font-size:15px;"> Вот и получается, как правило – конечно за редким исключением, – что век порядочного человека не так уж и долог.
Ну, а касательно людей с эрзац-совестью и коррозией души, всё вышесказанное надо понимать наоборот.
МИТЯ
Ну надо же какая несправедливость!
РЕМЕЗ
Ты о чём это?
КУЗЯ
А вы разве не знаете? Да ведь Митька же у нас сам великий артист, вот и переживает, как бы чего не вышло.
РЕМЕЗ
(смеётся)
А-а, вот в чём дело! Но, глядя на его цветущий вид, можно с большой долей уверенности полагать, что ему подобная участь не грозит.
МИТЯ
Это ещё как сказать! Одна лишь минута общения с вами
(в сторону ребят)
отбирает у меня десять минут жизни.
САНЯ
Поду-умаешь! Это не так уж и много. В таком разе уж до девяноста девяти дотянешь точно.
РЕМЕЗ
Что-то уж слишком мы тут с вами разговорились! Вам не кажется? А теперь, хлопцы, давайте-ка и я немного помашу вёслами, больно уж засиделся.
САНЯ
Скажете тоже, Степан Павлович! А мы здесь на что?
РЕМЕЗ
Ну-ну, никаких возражений! Для моего возраста это очень даже полезно.
Ремез усаживается за вёсла, уступив свое место Сапожкову. Остапенко с Малышевым занимают первоначальные места.
До конечного пункта назначения остаётся не более километра пути.
Кузя опускает руку в зыбь бегущей за бортом воды. Чистосердечно признаётся:
КУЗЯ
Холодная!.. У-у-ух, красота-то какая, и главное – свобода!
Вдруг Митька голосом Степана Павловича:
МИТЯ
(поучительно)
Свобода, Кузьма Иваныч, понятие относительное, так сказать – палка о двух концах.
Её можно использовать себе на корысть, а остальному человечеству во вред. Зарубите себе это на носу!
Остапенко вытаращенными глазами уставляется на Сапожкова.
САНЯ
(удивляется)
Как?
МИТЯ
А вот так!
КУЗЯ
(восторженно)
Я же говорил вам, говорил, Степан Павлович, что Сапожков – величайший артист нашего времени!
САНЯ
(поддерживает)
Да-а-а-… Выдающаяся личность!
Тем временем Митька тем же голосом, с проскальзывающими в нём поучительными нотками, важно приглаживая пальцами воображаемые усы, продолжает:
МИТЯ
Так вóт! Хорошо, Кузьма Иванович, быть умным «потóм»: «Я же вам говорил!».
От неожиданности Ремез сидит не шелохнувшись, позабыв даже о вёслах. Лодка на какое-то время замедляет ход.
Все
