стало неудобно, и он не зная, что и делать, стукнул двумя пальцами по козырьку парня:
– Смотри а-то лоб разобьешь, у дураков говорят так бывает.
– А может ты там, только прикидываешься, а сам общак монастырский тыришь? – острил другой.
– Я туда питаться бесплатно хожу, там и пирожки и булочки, и все на халяву раздают. Так что приходи подкормлю, я знаю у тебя дома жрать нечего; не кормят; а у меня подвязки есть; я договорюсь! – попытался с острить и уколоть в ответ Митя. Он явно чувствовал себя защищающимся и отбивающимся от нападок. И даже стал немного жалеть, что не обошел их стороной.
– Не-е, увольте! Если только там кагор начнут наливать, да сигареты и план выдавать.., тогда да! А пока, лучше ты там за нас молись, и свечки перед образами втыкай! – Не растерялся парень и опять поклонился, изображая молитву, со сложенными над головой руками.
– Я за тебя лично, целый факел поставлю! – огрызнулся, зло и весело Митя. И на этот раз попал в точку, чему свидетельством стал дружный хохот ребят.
– Да, ладно!.. Че напали на пацана?.. – вмешался в разговор здоровяк. И покровительственно приобняв Митьку, предложил ему сигарету. – На паря дыхни.
Мите не хотелось, но чтобы не принять окончательно в глазах сверстников вид белой вороны, он взял сигарету и закурил. Раньше он баловался сигаретами, но теперь общаясь с Евдокимом, под его влиянием и рассказами о никотиновом рабстве, Митя забросил эту гадость.
Вдруг здоровяк Женька поднял руку и проговорил:
– Тихо!.. Слышите?
Все затихли и оборотились к полуразрушенному зданию администрации: стояла тишина и даже, как будто было тише, чем обычно. Но вот раздался какой-то шорох и шум падающего камня.
– Это Сашка-дурак, – прошептал Женька. – Айда! Только тихо… – и он, приложив палец к губам, направился к зданию; ребята дружно пошли вслед за ним.
Митька не хотел выглядеть в их глазах трусом или слабаком и потому увязался следом за ними, стараясь не отставать. Рядом с ним шла Наташа. Она была на год или два старше его и в ее наливающейся фигуре, уже вовсю стала проглядывать красота взрослой женщины. Мите она очень нравилась. Глядя на нее у него волнительно и сладко сжималось сердце, в душе что-то переворачивалось, так что перехватывало дыхание и сердце начинало биться чаще.
Наверное, эта была первая любовь?! Но она была занята; с ней дружил их вожак Женя. Сейчас идя рядом с нею, он украдкой оглядывал ее с ног до головы, и она словно почувствовав это, тоже бросила на него, как показалось Мите, совершенно безразличный и холодный взгляд. Но в какой-то момент она весело улыбнулась и подмигнула ему, и от этого подмигивания и улыбки, адресованной Митьке, он сразу почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Ему сразу захотелось подвигов, чтобы доказать ей, что и он не лыком шит и в своей отчаянности и смелости не уступит никому из станичной шпаны.
В то же время лица всех подростков засветились азартом
