месяца без здорового сна ‒ это ненормально. Увы, Маркус, это не просто бессонница. Расскажите, что Вам снилось, а я постараюсь Вам помочь, ‒ снова улыбка Санта Клауса. ‒ Мне, например, ничего не снится, точнее, я не помню.
‒ Завидую Вам, доктор, ‒ ответил я.
Здесь, в этом кабинете, даже пол белый, как лед…
Мне снится, что я иду по гладкой белой поверхности во мраке. Я ничего не вижу. Только слышу скрип под ногами. Скрип постепенно становится все громче с каждым шагом. Я не вижу, куда иду, все как будто в пелене или в тумане. Жутко холодно, до дрожи. Потом резкий хруст внизу, и я проваливаюсь, падаю в темень.
Мрак поглощает меня. Кажется, что я тону в ледяной воде. Я барахтаюсь, размахиваю руками, отталкиваюсь ногами, но тщетно.
Я все глубже проваливаюсь. Хочу закричать, позвать на помощь, но не могу. Мой рот застывает в немом крике. Надо мной дымка света, но она очень мала и тает с каждой секундой, как уголек. А потом все ‒ я захлебываюсь и растворяюсь во тьме. Я пытаюсь выбраться из последних сил, делаю рывок наверх, но упираюсь как будто в стену и тону. А потом просыпаюсь в холодном поту и не могу уснуть.
‒ Вы упомянули немой крик, ‒ Берховиц задумался.
‒ Да, а что?
‒ Ничего, просто есть знаменитая картина ‒ «Крик».
‒ Сны ‒ это просто сны, верно, док?
‒ Как сказать… Что более реально ‒ сны или действительность? Зависит от того, во что Вы верите, ‒ задумчиво протянул психотерапевт.
‒ Это Фрейд? ‒ предположил я.
‒ Нет, это я. Вы читали мою книгу, Маркус?
‒ Нет, не читал.
‒ Хорошо, на сегодня мы закончили, ‒ доктор вздохнул.
Сеанс № 3
‒ Будете кофе? ‒ предложил доктор. ‒ Знаете, я жить не могу без кофе. Можно сказать, что я даже несколько помешан на кофе, ‒ снова улыбка доброго старика.
‒ Я не пью кофе, ‒ ответил я. ‒ Давайте сразу к делу, док.
‒ Сегодня мы поговорим о Вашей семье, Маркус, о Вашем детстве. Вы сказали, что Вы адвокат. Вы довольны своей профессией?
‒ Не очень.
‒ Почему? ‒ медленно потянул доктор.
‒ Закон и справедливость ‒ разные вещи, док. Зачастую исход дела решают деньги и связи. Фемида действительно слепа, ‒ я кисло улыбнулся.
‒ Вам приходилось защищать убийц, негодяев, злодеев? ‒ доктор и его очки впились в меня, как в мишень.
‒ Да, бывало, ‒ ответил я и помрачнел больше обычного.
‒ Но сегодня мы поговорим о другом, ‒ Берховиц положил руки на живот и откинулся в кресле.
‒ Кто были Ваши родители, Маркус? Отец? Мать? Где вы жили? Расслабьтесь и отвечайте.
Мы жили в маленьком, уютном, но престижном пригороде. В Бригстоуне. Мы недавно туда переехали. Отец купил большой, старый, но хороший дом. Мы часто переезжали, отец был военным.
А мать ‒ учительницей. Она учила детей музыке ‒ игре на пианино, у нас в гостиной стояло пианино. Мама хотела, чтобы я научился играть на этой штуке, и даже нашла мне репетитора, потому что сама была занята. Но у меня были кривые и неуклюжие
