послышалась немелодичная воркотня мотора. Это Лью въезжал во двор на своем стареньком «порше».
Брайан, которому поручили повесить последнюю гравюру на крючок – он мог сделать это, только привстав на цыпочки, – выронил ее из рук. Лори протянула руку и успела перехватить ее за рамку прямо на лету. Спустя секунду она вдруг обнаружила, что вся дрожит – так сильно дрожит, что пришлось передать картину Тренту, иначе бы она тоже ее выронила.
– Повесь лучше ты, – сказала она, подняв испуганное личико на брата. – А то я точно ее уроню. Нет, честно.
Трент повесил на крючок гравюру – на ней изображалась карета, запряженная лошадьми, ехавшая по городскому парку. И увидел, что повесил ее криво. Протянул руку, чтобы поправить, и тут же отдернул ее, не успели пальцы коснуться рамы. Сестры и брат считали его едва ли не богом; сам Трент был достаточно умен, чтобы понимать, что он всего лишь мальчик. Но даже мальчик, наделенный хотя бы половиной присущего Тренту разума, прекрасно знал, что когда в подобных делах все вдруг начинает идти наперекосяк, лучше оставить все как есть. И если он будет возиться с этой картиной и дальше, она наверняка упадет на пол, усыплет его осколками стекла. Неким непостижимым образом Трент предвидел это.
– Бежим! – шепнул он. – Быстро, вниз! К телевизору!
Внизу хлопнула дверь, Лью вошел в дом.
– Но она висит криво! – возразила Лисса. – Трент, так не…
– Не важно! – сказала Лори. – Делай, что тебе говорят, ясно?
Трент и Лори испуганно переглянулись. Если Лью пошел сейчас на кухню, перекусить чего-нибудь, чтоб продержаться до ужина, тогда все в порядке. Если нет, он непременно столкнется с Лиссой и Брайаном на лестнице. Достаточно только взглянуть на них, и сразу станет ясно, что они занимались чем-то запретным. Двое младших ребятишек Брэдбери были достаточно умны, чтобы держать язык за зубами, но еще не научились контролировать выражение своих лиц.
Брайан и Лисса понеслись вниз, как ветер.
Трент и Лори последовали за ними, более медленно, осторожно и прислушиваясь. Настал момент почти невыносимого напряжения, когда единственным звуком в доме был топот маленьких ног по ступеням, затем из кухни послышался резкий окрик Лью: «НЕЛЬЗЯ ЛИ ПОТИШЕ, ЭЙ, ВЫ! ВАША МАМА ЛЕГЛА ОТДОХНУТЬ. ОНА СПИТ!»
Вот дурак-то, подумала Лори. Да он сам ее разбудит, если станет так орать!
Позже, тем же вечером, когда Трент уже засыпал, Лори отворила дверь в его комнату, вошла и присела на краешек кровати.
– Тебе он не нравится, но дело не только в этом, – сказала она.
– Чего-чего? – сонно спросил Трент и приоткрыл один любопытный глаз.
– Лью, – тихо сказала она. – Ну, ты понимаешь, о чем я, Трент.
– А-а, – протянул он и открыл уже оба глаза. – Знаешь, ты права. Мне он действительно очень не нравится.
– И еще ты его боишься, верно?
Последовала долгая пауза. Затем Трент сознался:
– Да, пожалуй.
