ему хорошо. Почти также хорошо, как на ринге.
–Сам! – зарычал Алешка и вытянул штангу и скрипя зубами.
–Хорош, – Григорий Алексеевич принял штангу и поставил ее, – Сам. Все.
–Спасибо, – выдохнул раскрасневшийся парень, устало отдуваясь.
–Ладно, давай, – Дубровин протянул ему руку, – пойду я.
–Рановато, – сказал Лешка, пожимая его ладонь.
–Нормально, у меня вчера хорошая тренировка была, – ответил мужчина и пошел на выход.
Лешке ни к чему знать, что на самом деле в кармане потертой болоневой куртки лежит билет на поезд до Казани. Времени было немного, нужно еще быстро собрать вещи дома и ехать на вокзал.
Григория Алексеевича ждала клетка, в которой против него выйдет новый противник. Он понятия не имел, с кем ему придется драться, впрочем, он никогда этим даже и не интересовался. Он просто приезжал, надевал перчатки и дрался. Все.
Единственное что он знал, это то, что вышедший против него парень будет весить более 91 килограмма, то есть входить в супертяжелую весовую категорию.
А еще, может быть, он его убьет.
***
Вокзалы он не любил. В них всегда он видел что-то отталкивающее. Странное место, вокзалы – людей много вокруг, а часто именно здесь чувствуешь себя одиноким. Полно полиции, а ощущения безопасности нет.
Вот и сейчас он стоял с сумкой наперевес и ждал поезд. Приехал он рано, еще 20 минут пришлось топтаться на платформе. Когда поезд подъехал и спустя минут пять двери вагонов открылись, стали выходить проводники. Тем временем возле его «счастливого» 13-го вагона уже собралась толпа с сумками и тележками, образовав некое подобие живой очереди.
Уже здорово стемнело, когда Григорий Алексеевич устроился возле окна в своей боковушке. Вагон медленно заполнялся людьми, которые время от времени останавливались и слышалось традиционное: «Вот, наша. 36-й и 37-й». «Так, давай сразу закинем». Решив не отставать от остальных, Дубровин забросил свою сумку под ноги, выложил пакет с бутербродами на стол. Наслаждаться одиночеством ему пришлось недолго: спустя пару минут уставшая женщина лет пятидесяти с двумя сумками как и все слегка пригнулась, посмотрев на номер места, резко повернулась и сказала:
–Даша, 24/25. Наши, Даша! Ну что ты там!?
Григорий Алексеевич спокойно поедал бутерброд, в то время как мать с дочерью стали раскладывать вещи. Видя, как худенькая Даша пытается достать свернутый матрас, Дубровин резко поднялся и вытащил его сам.
Перебросив матрас на верхнюю полку, он сказал:
–Давайте я помогу сумки закинуть. Чемодан там.
–Чемодан, мам, – дочь повернулась к матери.
–Чемодан! – вдруг закричала та, – я же сказала, чемодан!
–Ну мам…
–Так, стой здесь, – женщина сделала шаг вперед и посмотрела на Григория Алексеевича, – мужчина, помогите, умоляю! Поезд через десять минут уходит, а там колесико
