учитесь? Вам повезло, Алечка, он классный музыкант. А меня можете называть просто Лёней. Если полностью, то Леонид Беленький, друг детства и однокурсник вашего Владислава Александровича. Если возникнут проблемы, рад буду помочь аленькому цветочку.
Лёнечка кружился вокруг Али, демонстрируя себя во всей своей необъятной красе.
– Жена у него строгая, – внезапно переключился Лёнечка, словно предупреждая, и приземлился на диван рядом с Ветой. – И даже не столько строгая, сколько капризная и взбалмошная. Завтра она из концертного турне возвращается. Так он, – Лёнечка указал двойным подбородком на дверь, за которой скрылся Кречетов, – сегодня с утра порядок наводил, паркет натирал. Только бы Юлечке угодить. Вы её знаете? – вопрос был адресован обеим слушательницам.
– Видели на мастер-классах, – сдержанно ответила Вета.
– Красивая! – добавила Аля.
– Красивая, – поддакнул Леонид. – На это он и попался. А оказалась… Как говорит наш драгоценный Владислав Александрович, «не жена декабриста». Вот только провалил он этот конкурс дурацкий, и вся любовь её закончилась. А между прочим, Влад ей на последний свой гонорар купил новенькую машину. Видели, там, во дворе стоит, серебристая такая? Он же её и научил по Москве ездить. А жигуль видели отработанный? Весь побитый, – Лёня замолчал, ожидая реакции.
Что правда, то правда. Вета вспомнила, как страшно удивилась, когда они с Алей сели в жигуль Кречетова. В салоне и снаружи живого места не было: вмятины, замазанные краской царапины, неродная фара, лобовое стекло со следами «бандитской пули»…
– А кто Юлечку раскрутил как пианистку? – продолжал Лёнечка. – Кто ей концерты делал? Эх, женщины, всё вам мало! Теперь только о деньгах разговоры, что их не хватает, не хватает, не хватает! – экспрессивно размахивал руками и пыхтел толстяк. – Юлечка привыкла жить в роскоши и достатке. Вся семья у неё, начиная с бабушек-дедушек – знаменитые музыканты, целый оркестр, все они ходят гоголем, – Леонид встал в позу дирижёра и живописно изобразил этих гоголей, тонкие малиновые губы его скривились в надменной усмешке, – а Кречетов кто? Простой русский мужик, хоть и талант. И прадед его – тамбовский воевода, – и взволнованный рассказчик разочарованно развёл руки в стороны. – Юлька ставку на него делала, да вот не вышло. Теперь всё её раздражает. А мне за друга обидно! – его цыганские глаза под кустистыми бровями блеснули слезой. – В России издревле таланты пропадают.
Странное впечатление производил Лёнечка. То, что он был умён и эрудирован, не вызывало сомнений, то, что артист и себе на уме, было ясно как белый день. То, что с Кречетовым у них странная дружба, на этот счёт мысли лезли в голову Веты нехорошие. И уж конечно, надо с ним быть поаккуратнее.
– А вы тоже пианист? – спросила осторожно Аля. По всему, этот экспансивый человек вызывал у неё смутные опасения.
– Мы вместе с Владиславом Александровичем учились у профессора Добрышева, а потом… Хотите, я вам что-нибудь сыграю? – экс-пианист поднял крышку рояля, сел на стул, откинул
