из подвала в любом случае звуки можно услышать, и не важно, где вход.
Мы замерли на пороге, косясь на подозрительную дверь.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Если ты так вперилась в это, неплохо бы там зачекиниться. – Перевожу: «Если ты так заинтересовалась этими убийствами или несчастным случаем и убийством, неплохо бы попасть на место происшествия».
– А если нас засекут? – пугливым шепотом ответила я, к своему ужасу заметив, что ноги плавно передвигаются в сторону предположительного входа в подвал.
– Пригнись!
Мы шли вплотную к дому, но окна были на уровне наших лбов, так что я быстро вняла Танькиному совету.
Добравшись до двери, мы дернули ее пару раз: безрезультатно. Она была заперта.
– Возвращаемся, – хмуро шепнула я и только повернулась к калитке, как откуда-то из дома донеслись голоса. Прикинув в уме планировку, я поняла, что окно слева от двери, возле которой мы сейчас находились, относилось к гостиной. Самое интересное, что внутри помещения с этой стороны просто находилась глухая стена. Какая странная дверь, куда же она ведет?
Таня показала знак молчать. Она понимала профессию журналиста лишь в негативном, безнравственном ключе: вынюхивать, подглядывать и подслушивать. Я сперва не хотела вторгаться в чужую личную жизнь, но первые же услышанные слова заставили меня похолодеть и отняли способность передвигаться, так что уйти я в тот момент все равно бы не сумела.
Глава 3
– Надеюсь, ты не додумалась рассказать им про мышьяк? – вопрошал сердитый Александр Викторович. – Не дай бог, чтобы это попало в прессу!
– Конечно, не сказала. Но все равно они узнают!
– Откуда?.. Ева, когда же ты научишься держать свои мысли и чувства в узде?
Дальнейшая часть разговора была скучной, подходящей под категорию бытовой семейной ссоры, и мы вышли с территории.
– О чем они говорили? – бубнила по дороге Татьяна, ублажая свою словоохотливость. Долгое время ей приходилось слушать других, и теперь она наверстывала упущенное. – Что за мышьяк? Одну убило током. Другую задушили шарфом.
– Надо выяснить. – Меня это тоже беспокоило.
– Но как? Он тщательно следит за словами. И жену держит в ежовых рукавицах. Она и слова без его ведома не пикнет.
– Пикнет. Просто надо подловить ее одну. Она же рассказывала нам про Дарью, хотя муж этого не любит.
– Да. Вообще, это странно. Мать считает, что Даша – идеальная дочь, а Саша – не особенно. А отец думает наоборот. По крайней мере, Сашу выставил бедной, несчастной девочкой, которую мать никогда не любила и не следила за ней толком. Как думаешь, кто врет?
– Я думаю, истина где-то посередине. И никто из них не врет. Просто каждый видит ситуацию под своим углом. И странного в этом тоже ничего нет: у всех бывают любимчики.
В этот момент я увидела знакомую фигуру:
