все это, расспросить странную девушку, что она имела в виду, но вскоре образ окончательно ускользнул от меня, сверкнула тьма, а после я резко проснулась.
За окном наступил вечер. Растерянно оглядевшись, я окончательно проснулась и задумалась над тем, что увидела. Просто случайный сон? Или это как раз то, о чем меня предупреждал Таниар? Ведь он говорил, что предназначение часто начинает проявляться во снах…
От размышлений меня отвлек зажегшийся дисплей сейта. Леша прислал сообщение: «Привет. Если не спишь, спускайся в гостиную факультета, мы тут сидим всем курсом. Гитару прихвати, попоем».
Долго думать я не стала и уже вскоре вошла в уютную гостиную некромантов. Здесь горел разожженный камин, перед которым лежал большой ворсистый ковер, в комнате было множество диванов, кресел и пуфов. Пара больших столов со стульями и один шкаф, куда обычно складывали общие или забытые кем-нибудь вещи.
На двух диванах расположился наш курс в полном составе, ждали лишь меня.
– Говорят, тут кто-то решил разнообразить вечер музыкой? – спросила я, присаживаясь рядом и беря гитару.
Мы с Лешей начали петь первыми. Тянуло на меланхолию, поэтому пели Арию, фолк и прочую лирику. Вскоре остальные начали подхватывать на куплетах, а потом петь и свои.
Постепенно репертуар веселел, громкость нарастала. Леша попросил гитару и, улыбнувшись мне, решил спеть соло. Ему потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к гитаре, а после он уверенно начал:
Только имя твое я в кармане ношу,
Никому не расскажу, не поведаю быль…
Пусть разум вечно твердит, что не достоин тебя,
Что слишком мало любя, жизнь тебе подарить…
Эту песню я слышала, но наизусть не знала. Вот только сейчас, в Лешином исполнении «от души» я начала в нее влюбляться. Уже на втором припеве мы хором подпевали:
И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь нет,
И в миг на веки обратится лютой тьмою белый свет,
И сердце пламенем пылает, освещая пустоту,
В которой по тебе скучая, я в беспамятстве бреду.
После солом захотел спеть эльф с факультета целителей, так как они от природы ценители искусства. Он пел на родном языке, не переводя его, и был прав, потому что так мы могли насладиться удивительной лиричностью эльфийской баллады.
Уже после он рассказал, что она о юноше, который бродил по свету в поисках любимой, однажды увиденной им на балу.
Так наши песни вновь свернули на лирику, и мне захотелось спеть что-то особенное. В голову тут же пришла одна лагерная песня, которая всегда заставляла меня едва ли не плакать от ее истории.
Взяв гитару, запела, рассказывая ее с душой. Пусть я пела не на родном языке, но я хотела донести ребятам ее смысл, открывая свое сердце, чтобы стать на миг этой девушкой.
Дайте ходу пароходу, поднимите паруса.
Дайте мальчику свободу за красивые глаза.
А ты сидела и
