в самом себе, ничего бы никому не говорил и было бы все замечательно… Но, нет, я же должен перевернуть с ног до головы мое и так прекрасное существование. Самое ужасное, что я ничего не могу с этим поделать… Ааа! Надоело уже все! – он начал сжимать всей мощью свои коленки и казалось, что вот-вот он сможет оторвать целых два больших куска плоти. – Подумать о хорошем! Ха-ха! Легко сказать. Жизнь сгорает у тебя на глазах, как какой-нибудь жилой дом, откуда выбегают горящие люди, в руках неся рыдающих детей и все в страшных ожогах пытаются ухватиться за жизнь любыми способами – а тебе говорят: подумай о чем-то хорошем! Покажите мне хоть одного человека, который смог бы в таком положении мыслить оптимистично. Аааааа! Господи, хоть ты скажи, что мне делать, а?! Я должен себя уничтожить, стереть в прах, сделать все что в моих силах… но я беспомощен. Абсолютно беспомощен! »
После этого, он медленно приподнялся, подошел к стене, не общей с кухней, и нанес несколько сильнейших ударов по ней, не обращая внимания на кровь, вытекающую из костяшек кулака. Весь в бешенстве, разъяренный он сел на деревянную тумбочку в этой же комнате, закрыл лицо руками и, не выдержав всего положения, начал громко рыдать. Он старался закрыть рот руками, чтобы заглушить звуки плача; падал на пол и перекатывался всем телом из стороны в сторону… Осознав, что крик не получается заглушить рукой, он решил вцепиться крепко зубами в свою руку и так он держался на протяжении двух минут. Расслабил он челюсть только после того, как начал чувствовать привкус крови во рту. Он посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся картине, представшей перед ним: передние зубы были красные, на языке переливались сгустки алой крови, все лицо было вспотевшее, красное, виски набухли, волосы слиплись… Он не мог себе поверить, что сотворил с собой такое… Из-за этого ему опять захотелось плакать, но на этот раз он сдержал себя, попытался успокоиться и решил пройти незаметно в ванную, чтобы мама не смогла застать его в таком виде.
И у него это получилось. Он даже принял душ и успокоился всем телом.
« Фух, фух… Надеюсь, такое больше никогда не повторится. – размышлял он, тяжело дыша и весь в капельках воды. – Страшно, очень страшно думать о том, что меня ожидает в будущем. Лучше вообще этим не забивать свою голову… »
Тут в комнату зашла мама и сказала:
– О, ты помылся. Молодец! По себе знаю – это очень расслабляет. Завтра приезжает твой дядя и будем говорить о твоем будущем. Так что завтра будь дома и ни в коем случае не зли его, понятно? Для тебя же стараемся.
– Дядя Григорий —
На следующий день Якоб встал с рассветом и пошел опять принять душ. Задержался он там необычно для себя долго – около часа. Какие только мысли не занимали его в тот момент, но все они не выделялись важностью и какой-либо серьезностью. Единственное, что было ясно для Якоба, так это общее угнетающее настроение, которое охватывало все его тело. Ему было безумно грустно и особенно его задевало беспомощность в этой ситуации.
Он
