style="font-size:15px;"> – Тот учебник писали догматики, для них Вселенная – это атомы, молекулы и четыре вида полей, ничего более. На самом деле существует еще так называемое биоинформационное пространство, в пределах которого происходит взаимообмен эмоциями, отдельными мыслями, просто незакодированной энергией живого организма…
Некробиотический сигнал, – вспомнил Аркадий и невольно нахмурился. Метальников, умирая, послал в это самое биоинформационное пространство импульс, и Алена восприняла его. Когда-то в детстве Аркадий тоже испытал это жуткое чувство: он проснулся среди ночи, будто от удара по грудной клетке, в комнате было темно, и он ясно расслышал голос отца, лежавшего в это время в Первой градской больнице. «Прощай, – сказал голос, – мне уже не больно». Прошло трое суток после того, как отцу пересадили сердце, послеоперационный период проходил нормально, утром Аркадий собирался съездить на Пироговку… Заснуть он больше не смог, было в груди какое-то стеснение. Рано утром позвонил лечащий врач и сообщил, что больной Винокур скончался в три часа ночи.
– А разве это… биоинформационное пространство нематериально? – спросил Аркадий, отгоняя воспоминание.
– Материально, конечно! – воскликнул Пастухов. – Но есть разница между традиционным материализмом и его, как бы помягче выразиться, воинствующим направлением. Видите ли, биоинформационное поле структурно отличается от своего электромагнитного аналога…
Аркадию стало скучно, но для того, чтобы задать следующий вопрос, необходимо было позволить Пастухову высказаться.
– К вопросу о биоинформационном поле, – сказал Аркадий, вклинившись в первую же паузу. – Был ли, по-вашему, кто-нибудь в институте, настолько близкий к Подольскому, что мог воспринять его некробиотический сигнал?
– М-м… – поморщился Пастухов. – Видите ли, наука пока не доказала наличие подобных излучений, во всяком случае при…
– Меня всего лишь интересует, – перебил Пастухова Аркадий, – есть ли в институте человек, близко знавший Подольского. Поэтому я и упомянул некробиотический сигнал – говорят, что можно ощутить на расстоянии смерть только очень близкого человека.
– Понимаю… – протянул Пастухов. – Видите ли, Генрих Натанович – человек не очень контактный… Э… То есть, я хочу сказать – был не очень… Я могу на пальцах одной руки пересчитать сотрудников, с кем он общался. Во-первых, ваш покорный слуга. Я был его непосредственным начальником, и еще мы пятницам играли в шрайк. В наше время шрайк почему-то потерял популярность, а мне нравится, снимает напряжение.
– Кто еще общался с Подольским в институте? – спросил Аркадий.
– Геннадий Павлович, – сказал Пастухов. – Геннадий Павлович Ушаков, наш исполнительный директор.
– Вы имеете в виду общение вне службы?
– Нет, мне известно только то, что происходит в институте. Генрих Натанович обслуживал биологический компьютер в кабинете Ушакова, машина там из самых сложных, еще не настроенная, даже
