произошло и во всех иных странах, где власть на «белом континенте» захватили красные знамена Ермона картавых Израилевых колен (слово Европа означает: возвращение евреев), произошедших от чернокожих служанок хананеянок жен Якова-Израиля – Ваалы и Зельфы (см.: [198]).
Вот, например, откуда появляется наречие наших учителей по нашей же истории – немцев:
«…только в XVI веке образовался литературный или книжный немецкий язык, вытеснивший употребление наречий и сделавшийся общим языком нации. В основе этого общего языка лег перевод Библии, сделанный Лютером, и первая грамматика немецкого языка, принявшая в руководство язык Лютера, вышла в 1578 году» [377] (с. 7).
Так что на момент, скажем, взятия Иваном Грозным Казани и Астрахани никакого языка у этих сидящих еще по тем временам на дереве папуасцев вообще не существовало. То есть наречия-то, кой какие, все ж имелись, но писать на них они пока не умели. Удивляет?
Удивляет другое. Каким же все-таки образом этот невообразимый сброд наречий и диалектов, получивший свою письменность, чисто к тому времени еще формально, нам сегодня нашу же историю преподает!?
Кстати, вот когда они вообще начинают свои буквы корявыми не привыкшими к этому занятию пальцами только еще пытаться выводить:
«Только в XVIII веке начали упражнять их сочинениями на немецком языке» [377] (с. 8).
Однако ж, лишь спустившись с дерева и переложив из правой руки в левую банан, они тут же берутся за сочинения этих всю плешь нам проевших историй по истории:
«Основоположниками русской исторической науки были немцы, которые со времен Петра I поставили себе задачей создать историю Руси. Они не знали и сотой доли того, что мы знаем теперь, да и не могли знать уже и потому, что некоторые из них, писавших историю Руси, не знали даже русского языка! (Байер, например)…
Выводы, к которым пришли ученые немцы, стали своего рода каноном, в достоверности которого сомневаться считалось что-то вроде святотатства» [140] (с. 84).
И зря кто-то думает, что все вышеизложенное представляет собою какое-то такое недоразумение. Ведь если бы безграмотных немцев, залезших в те эпохи в наши книжные запасники, и действительно интересовала история, то значение ими прочитываемого можно было бы легко выяснить у любого русского человека, не имеющего отношения к верхним классам общества. В конце концов, у любого дьячка: русский народ в те времена разговаривал исключительно на том языке, на котором были написаны наши древние летописи. Но немцев правда совсем не интересовала: им необходимо было, наоборот, подальше ее упрятать. А теория о скопищах остолопов, которыми править могут лишь западные культуртрегеры, аккурат и отрабатывалась ими за достаточно немалые деньги заказчиков новой мировой истории, изобретаемой в ту пору Западом для окончательного разгрома славянства.
Потому систематизации подверглись лишь те отрывки, которые устраивали производимый заказ:
«Основные выводы были сделаны без сличения всех летописей и проверки
