рядом, и сколько бы километров он не прошел по лабиринту, сокровищница всегда будет в десяти шагах. Однако он строго придерживался своего плана действий, как будто боялся, что кто-то может его осудить, если он решит войти в сокровищницу прямо сейчас. Наташа например. Или я. Но мне было абсолютно все равно, когда он решится на последний шаг. А вот Наташа… Осудит – не то слово.
Туннель извивался в теле горы норой священного червя Кааата, раздваивался, поднимался вверх, спускался вниз, и не было ему конца. Первое время, когда на очередной развилке сворачивали направо, Никита останавливался, возвращался и, наткнувшись на образовавшийся тупик, по-солдафонски матерился, срывая голос, а эхо отвечало ему не менее отборным матом. Вначале Наташа затыкала уши, затем только морщилась. Со временем Никита стал реже проверять тупики свернутого пространства за спиной, матерился тише, и усталое эхо ему уже не вторило. Потом Никита смирился и больше не проверял, свернулся ли за нами пройденный путь или нет.
Шли часа три, одолели километров двадцать, и на всем пути нас сопровождали тишина, пустота и мрак. От бегающих по стенам лучей фонарей в глазах рябило, а однообразие туннеля вызывало навязчивое дежавю, что здесь уже не раз проходили. И только отсутствие впереди собственных следов на слое пыли говорило о том, что путь ведет не по кругу.
Первой, как и ожидалось, не выдержала Наташа.
– Все, – сказала она, – еще шаг, и я упаду.
Она остановилась, сбросила с плеч рюкзак и без сил опустилась на него.
– Привал, – согласился Илья.
Никита освободился от рюкзака и аккуратно поставил его под стенку.
– Личному составу… – начал было он дежурную шутку, посмотрел на Наташу, запнулся и махнул рукой. – А ну его… Пока не поем, с места не сдвинусь.
– А я пока не посплю.
– И это тоже правильно, – согласился Никита.
– Еще не вечер, – буркнул Илья.
– Какой вечер? – не согласился Никита. – Здесь всегда ночь!
Он сел на пол, достал флягу.
– Погоди, не пей, – удержал его за руку Илья.
– Это еще почему?
– Ты когда последний раз пил?
– У входа в пещеру… Думаешь, во флягу попал сернистый газ?
– Я не о том. Сколько воды тогда оставалось во фляге?
– Где-то половина, а что?
– А сейчас сколько?
Никита поболтал флягу.
– Почти полная.
Гидросорбционное покрытие фляги конденсировало на себе влагу, и вода через анизотропные микропоры впитывалась внутрь.
– Это хорошо, – кивнул Илья. – Значит, влага в здешнем воздухе есть, и, по крайней мере, от жажды мы не умрем. Можешь пить.
– Ну, спасибо! – поблагодарил Никита, прикладываясь к горлышку.
Наташа посмотрела на Илью широко раскрытыми глазами, в которых читался вопрос: «А от голода?», – но не задала его. Эту проблему уже обсуждали, и Илья напрочь отмел ее
